5. Коми колхозная деревня в послевоенные годы 1946-1958

163
Реакция властей проявилась только в том, что колхозу был выделен трактор.
Иногда колхозники обращались к широкой общественности. В 1953 г. республиканская газета "За новый Север" опубликовала жалобу на правление колхоза "Большевик" Усть-Цилемского района. Крестьяне выражали недовольство тем, что хозяйство колхоза находится в глубоком многолетнем упадке, а "правление колхоза во главе с председателем А. Чупровым делает вид, что не замечает всего этого"260.
Небезынтересно отметить, что были случаи, когда представителям власти не удавалось уклониться от ответов на вопросы рядовых граждан о причинах неблагополучного социально-экономического положения в аграрной подсистеме. Стиль публичных рассуждений высших государственных деятелей на такие "неудобные темы" весьма показателен и заслуживает анализа. Председатель Верховного Совета СССР М.И. Калинин, которому по роду профессиональной деятельности чаще других советских лидеров приходилось общаться с рядовыми гражданами261, так описывает однажды произошедший с ним случай на встрече с колхозниками262: «Вдруг выходит одна женщина и говорит: "Вот ты в сапогах ходишь, а где у нас сапоги?" А у меня тогда, правда, хорошие сапоги были. Но и женщина была хорошо одета. Я посмотрел на нее и говорю: "А что же вы хотите, чтобы Председатель ЦИКа, представитель верховной власти, приехал к вам в лаптях?" И кругом закричали: "Правильно, правильно, эта дура-баба не понимает этого!" А я продолжаю: "Если вы будете в лаптях, так это никому не бросится в глаза, а если я пойду в лаптях, то как на это кругом посмотрят?" Я не стал защищаться, и народ понял, что правильно. Народ-то не дурак! Наши колхозники очень патриотично настроены, и если работа среди них иногда идет плохо, то это больше от организаторов зависит»263.
Если отстраниться от эмоционального фона данной полемики, то становится очевидным, что власть воспринимала нужды народа как естественное, закономерное и само по себе разумеющееся положение вещей. За ширмой обычной в таких случаях вежливости и добродушного отеческого тона скрывалась достаточно жесткая отповедь. Аргумент представителя государственной элиты свелся к классическому приему: "Вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, посмотри сначала на себя, а затем на то, кто такой я. С какой такой стати мне должно быть стыдно? И вообще, что положено Юпитеру... и т.д." Воистину, ответ достойный невозмутимости знатного феодала!
Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на крайнюю частоту применения и широту распространения, описанный метод аргу
164
ментации совершенно не состоятелен, ибо он способен оправдать какую угодно социальную несправедливость. На месте сапог с полным правом мог фигурировать любой другой, даже совершенно безумный атрибут роскоши или привилегированного положения. Крестьяне не нашлись с ответом. Хотя, вполне был бы уместен контрвопрос: «От чего случилось так, что массовая нищета колхозного крестьянства стала обыденной вещью и вдруг перестала "бросаться в глаза"»?
Кроме того, М.И. Калинин намеренно сузил постановку проблемы. Весьма вероятно, что тема "сапогов" могла быть поднята колхозницей лишь в качестве наиболее доходчивой метафоры, наглядно иллюстрирующей колоссальное имущественное неравенство между сельскими жителями и власть предержащими. На это указывает и употребление местоимения множественного числа первого лица ("у нас", т.е. у всех). Действительно, космическая разница между качественной, красивой, дорогой обувью и неказистыми, кустарного производства лаптями чрезвычайно выразительна. По сути, глава высшей представительной государственной власти уклонился от разъяснения причин существования такого несправедливого, с точки зрения колхозников, положения, сведя свой ответ к выявлению специфики ношения определенного вида обуви конкретным должностным лицом. В лучшем случае, вторую часть его ответа можно расценить как типичное ханжество, в духе "я бы и рад, братья мои, вместе с вами носить лапти, но никак не могу - положение обязывает". Показательно, что высший чиновник оставил без комментариев нелестную оценку присутствующими умственных способностей задававшей вопрос женщины, косвенно согласившись с фразой, что «народ (в отличие от "бабы", пытавшейся выступить от его лица) - не дурак!»
Наиболее радикальной формой протеста крестьян в сфере социальных отношений была устная критика колхозного и политического строя СССР. Следует подчеркнуть, что данная форма не носила массового и открытого характера. Она была свойственна лишь некоторым людям, обладавшим высокой общественной активностью, которые, несмотря ни на какие запреты, всегда есть в любом обществе. В данном случае к числу их принадлежали религиозные активисты, колхозники, из числа спецпереселенцев, а также самые отчаявшиеся крестьяне.
Представление о характере подобных настроений дают документы органов госбезопасности, предоставляемые в Коми обком КПСС с грифом "для сведения". Например, вот как весьма верно оценивал спецпереселенец П.В. Мартюшенко аграрную политику партии и правительства: "Спекуляция в Советском Союзе развита как никогда. Государство у крестьян хлеб берет по одной це
165
не, а продает обратно, им же, в десять раз дороже". Представитель той же социальной категории З.Д. Данилов утверждал, что "Советское правительство врет, что колхозники много сдают хлеба государству... Этой ложью стараются убедить народ, чтобы он поддерживал коммунистов, а хлеба в России нет"264.
В 1947 г. начальник Управления охотохозяйства Коми АССР, член ВКП (б) ИА. Максимов в частной беседе заявлял, что "в деревне надо создать для колхозников такой стимул в материальной заинтересованности, чтобы люди туда тянулись, а не продолжали бежать от колхоза, как от чумы"265.
Зачастую антиколхозные настроения облекались в религиозную, мистическую форму. Это неудивительно, ибо в рассматриваемый период уровень религиозности взрослого сельского населения Коми АССР был в три раза выше, чем городского266. В информационном сообщении органов МГБ в Областной комитет партии отмечалось, что в 1947 г. наблюдалась "активизация деятельности церковников" в Коми АССР, а особенно в Усть-Кулом-ском, Сыктывдинском, Ижемском и частично Сысольском районах, которая выражалась в "широкой организации нелегальных богослужений". В большинстве случаев эти "сборища являются прикрытием активной враждебной деятельности, на которых антисоветский элемент, из числа церковников и сектантов, распространяет провокационные слухи, дискредитирует мероприятия, проводимые в деревне, колхозный строй и в отдельных случаях склоняет верующих на саботаж колхозных работ"267. Так, в одном из разговоров с верующими "авторитет церковного подполья" в с. Иб, член колхоза "Сталинец" ИД. Демин говорил, касаясь вопроса о работе в колхозе: "От этой жизни нас могут освободить только Англия и Америка, которые заставят распустить колхозы. Нам к этому нужно готовиться и захватить колхозный скот и инвентарь, так как при роспуске колхозов все будут давать колхозникам и после чего опять пойдет единоличная жизнь. Хотя я и работаю в колхозе, внутри у меня совершенно другое, я не на колхозную жизнь смотрю, а на единоличную. У нас сейчас не жизнь, а просто мучение, все от нас берут, всякие поставки, а если не дашь, то судят"268. В 1948 г. "авторитет сектантского движения" гр. Портнягина из с. Мыелдино говорила верующим, что "скоро будет новая война. Здесь по Вичкошору (название ручья около церкви в с. Мыелдино. - Авт.) будет течь кровяной ручей - это будет кровь коммунистов. Потом придут двенадцать следователей из Америки и будут спрашивать всех от трех лет и выше, как коммунисты издевались над народом. Потом коммунистов будут расстреливать также, как расстреливали их раньше белые на реке Печоре"269.
166
Рост религиозных настроений в послевоенное время на территории Коми АССР проявлялся и в том, что 1950-е годы православные верующие добились от властей открытия церкви в с. Иб и двух молитвенных домов в с. Айкино и г. Ухте. Было возбуждено множество ходатайств об открытии церквей в других местах. В Совете по делам Русской православной церкви при Правительстве СССР за 1948 г. были зарегистрированы пять ходоков из Коми АССР с вопросом об открытии и восстановлении храмов270. Под предлогом "отсутствия законных оснований" все прошения были отклонены. Большую активность в послевоенное время проявляли различные религиозные секты: баптистов, "бурсьылысь", истинно-православных христиан странствующих, "свидетелей Иеговы" и др.271
В конце 1940 - начале 1950-х годов среди верующих различных конфессий Коми АССР оживилось паломничество к "святым" озерам, родникам, кельям. Например, в Усть-Цилемском районе традиционными местами паломничества верующих были крест у святого озера близ д. Кривонаволоцкая, могила скитских старцев и Иванова могила272. Влияние религии усилилось настолько, что власть была вынуждена форсированно внедрять так называемую советскую обрядность, например, усилить пышность гражданского бракосочетания, праздновать День оленевода, Проводы русской зимы и т.д.273
Не является секретом, что Русская православная церковь отличалась наибольшей лояльностью к советскому государству, о чем говорит хотя бы тот факт, что смерть И.В. Сталина была воспринята иерархами как общенациональная трагедия. В храмах шли посвященные ему траурные службы - панихиды: патриарх Алексий274 призывал верующих христиан молиться за усопшего лидера государства275. Но даже несмотря на это обстоятельство, власть была крайне озабочена ростом влияния РПЦ в народе.
В октябре 1956 г. республиканская газета "Красное Знамя" отмечала, что в колхозах Сыктывдинского, Усть-Куломского, Корткеросского, Сысольского районов широкое распространение получили "массовые прогулы" по причине православных праздников. Кроме того, нарушались сроки проведения полевых работ, что нередко приводило к потере урожая. Например, в самый разгар сеноуборки колхозники по два-три дня не выходили в поле, отмечая Петров день, Ильин день и другие праздники276. Сообщалось, что церковные праздники "наносят огромный вред экономической и культурной жизни трудящихся"277. В с. Покча Троицко-Печорского района Коми АССР верующие были убеждены, что смерч сорвал в 1956 г. крыши с 17 домов в качестве наказания за "грех" - выход колхозников на
167
работу в один из отмечаемых в данном селе религиозных праздников - Прокопьев день278.
Необходимо добавить (в качестве элемента сравнения), что умонастроения такой социальной категории, как заключенные, в отличие от колхозного крестьянства, характеризовались гораздо большим радикализмом. В качестве примера можно привести следующие данные. Лишенный свободы за сотрудничество с немецкими оккупантами гражданин Г.М. Асеев, отбывавший срок в Воркуте, в 1949 г. отправил в Москву, в редакцию центральной газеты "Правда", свое стихотворение под названием "Ко дню одного 70-летия", посвященное юбилею И.В. Сталина, которые начинались такими словами:
Ты ступил и как тень за тобою Протянулся кровавый ковер, От Кавказа до льда мирового, От Берлина к Востоку в простор. Ты взглянул и народные слезы Океаном разлились вокруг...279
Совершенно очевидна, в данном случае, персонифицированная ответственность за общее положение в СССР и мире, возложенная на главу Советского государства, что свидетельствует уже о качественно ином уровне выражения политического протеста. Подобное не встречается среди высказываний колхозников.
Попытки самоубийства людей из-за невыносимых для них условий существования тоже можно в некоторой степени расценить как проявление протеста. Факты такого рода действий были зафиксированы и среди колхозников. По сообщению начальника Усть-Вымского райотдела МВД, спецпереселенец Д.К. Драхен-берг 1900 г. рождения, немец, уроженец Житомирской области, вместе с женой и четырьмя детьми прибыл "в порядке репатриации" в Коми АССР в декабре 1945 г. и был направлен в колхоз "Выль Туй" Коквицкого сельсовета. На 200 выработанных трудодней в колхозе он ничего не получил, в итоге ему и семье пришлось голодать. 5 декабря 1946 г. Д. Драхенберг "в целях самоубийства нанес себе рану перочинным ножом глубиною 7 см в область сердца"280. Случай показательный. Другие колхозники, тоже работавшие в этом колхозе и не получавшие доход, смогли перенести данную ситуацию гораздо легче, поскольку она была для них достаточно обыденной и привычной, люди смогли к ней как-то приспособиться. Но перемещенный из несколько других условий человек оказался не в состоянии изменить обстоятельства или смириться и нашел только такой ужасный выход.
В другом случае по вине председателя колхоза "Сталинец" Сыктывдинского района, который, к тому же, являлся и членом
168
обкома ВКП(б) и депутатом Верховного совета Коми АССР, покончил с собой инвалид Великой Отечественной войны Муравьев "по причине изъятия у него сена". Несмотря на инвалидность, Муравьев работал в колхозе хорошо. В 1950 г. он выработал 294 трудодня, за девять месяцев 1951 г. - 169. Однако все "незаконно" заготовленное им сено было отобрано, личный скот остался на зиму без корма, обреченный на голодную гибель. Не видя другого выхода, Муравьев сначала убил свою корову, а затем повесился. Следует добавить, что "вопрос о самоубийстве" обсуждался на бюро обкома партии, который ограничился тем, что объявил председателю строгий выговор281.
На данном примере важно отметить весьма характерную особенность сознания крестьян, проявлявшуюся в образе действий наиболее сильно "обиженных" из них. Отчаявшись, колхозники вместо принятия организованных, решительных и активных действий, направленных на привлечение внимания властей к своим проблемам, побуждению их к разработке и реализации мер по улучшению своего положения, предпочитали вести себя таким образом, что пытались привлечь внимание властей к своему неблагополучному положению демонстрацией акта добровольного ухода из жизни. Подобное поведение весьма характерно для представителей "традиционных обществ", в отличие от носителей "урбанизированной культуры".
В 1951 г. пристальное внимание центральных властей вызвало несколько фактов самоубийств председателей укрупненных колхозов ("Партизан" Удорского района, им. Сталина Усть-Вымского района, им. Сталина Корткеросского района)282.
Следует подчеркнуть, что независимо от конкретного случая такой способ выражения отчаяния, как суицид, несмотря на кажущийся его сверхрадикализм (т.е. когда гнев протестующего подавляет инстинкт самосохранения), нельзя отнести к эффективным и продуктивным, и не только из этических соображений. Данный метод начисто лишает процесс борьбы всякого смысла, ибо устраняет не саму проблему, а лишь ее проявление. Следовательно, социальное зло продолжает существовать. В сравнении с такими поступками даже "бессмысленная и беспощадная" пугачевщина, как это ни прискорбно, выглядит несравненно более рациональной и адекватной, хотя и вынужденной реакцией на ужасающую действительность.
Причиной того, что колхозники не выступали массово, с одной стороны, служил всеобщий страх (память о жутком терроре времен массовой коллективизации была еще очень свежа у испытавшего его поколения), с другой - нельзя недооценивать умелую идеологическую политику, в результате которой народ испыты
169
вал чрезвычайно высокое доверие к центральным властям, воспринимал свое тяжелое положение как временное и в глубине души верил в наступление скорых перемен к лучшему.
Рассмотрев основные формы борьбы колхозного крестьянства за свои интересы, можно сделать вывод, что протест против тяжелых условий существования колхозное крестьянство Коми АССР выражало в самых разнообразных формах: от невинных шуток до нанесения прямого экономического ущерба хозяйствам колхозов. Используемые при этом методы различались по степени радикализма, массовости и "сфере применения" (политика или экономика). Большой отпечаток на характер методов протеста откладывал относительно невысокий уровень политического и правового сознания колхозников. Всю вину за создавшееся положение они перекладывали на местный уровень власти, видя в центральной свою истинную защиту и опору. Официальная пропаганда всячески поддерживала данную версию, указывая на то, что существующие негативные моменты связаны исключительно с "извращением" безусловно правильной и справедливой "линии Партии и Правительства". Советское законодательство также не подвергалось какому-либо критическому анализу со стороны крестьян. Ущемление своих прав и интересов они связывали с произволом ответственных лиц или ошибочным толкованием правовых норм в судах.
В рассматриваемый период крестьянскому протесту были совершенно не свойственны наиболее острые его формы: откровенная политическая полемика с ответственными лицами по поводу принимаемых государством мер; организованные, массовые забастовки; акции неповиновения - открытые выступления с конкретными требованиями по поводу улучшения условий труда и быта, приводящими к прямым столкновениям с властями, как это было, например, в поселках спецпереселенцев, на предприятиях лесной промышленности Коми АССР283. Самыми характерными формами протеста колхозного крестьянства в рассматриваемый период были экономический саботаж - "итальянка"284, по меткому выражению И.В. Сталина285, и бегство из колхозов, под любым благовидным предлогом и даже без такового. Масштабы их проявления, несмотря на все меры, принимаемые государством, были достаточно велики и особенно усилились к концу 1940 - началу 1950-х годов, угрожая полностью дезорганизовать функционирование колхозной системы.
Резкий поворот аграрной политики советского государства после августа 1953 г., связанный с внедрением элементов прямой финансовой поддержки колхозов со стороны государства, значительным усилением роли материального стимулирования колхоз
но
ников к труду и отменой мощного налогового пресса, душившего крестьянское подворье, можно, со всей очевидностью, рассматривать как явную победу колхозного крестьянства в многолетнем, "великом, но тихом" противостоянии государству. Однако цена этой "победы" была пирровой. Хозяйство колхозов оказалось в глубоком упадке, деревня испытывала серьезный демографический кризис - сокращение сельского населения шло невиданными темпами. В составе жителей села все более доминирующую роль играли люди преклонного возраста. Уходившая в поисках лучшей жизни в город молодежь забирала с собой и будущее российской деревни. Тем не менее благодаря принятым властями мерам, удалось несколько снизить чрезвычайно высокий накал социального напряжения в колхозной деревне. В аграрное производство стали возвращаться ушедшие ранее люди. У крестьян появилась надежда на столь долгожданную светлую жизнь. С середины 1950-х годов отмечался весьма значительный рост сельскохозяйственного производства.
Однако породив реформами довольно высокие социальные ожидания жителей деревни, государство не нашло возможности удовлетворить их в полной мере. К концу рассматриваемого периода труд в сельском хозяйстве по-прежнему оставался наиболее низкооплачиваемым, относительно других отраслей народного хозяйства. Не возрос и социальный статус крестьянина, продолжавший находиться на низшей ступени общественной стратификации. В колхозах, наряду с ростом материальных стимулов, продолжала доминировать административная система принуждения к труду. Основные социальные гарантии и часть гражданских прав (государственная пенсия по старости, выходные дни, оплачиваемый бюллетень, право на свободное передвижение и т.д.) оставались недоступными. Таким образом, приходится признать, что государству не удалось уничтожить социально-экономический источник проявления недовольства колхозного населения. Традиционно являющаяся "стрелкой компаса социального престижа" наиболее дееспособная часть любого общества (взрослые мужчины и молодежь) стремилась вырваться из жестких рамок колхозной системы.
Исчерпав без должной эффективности имевшиеся в наличии средства воздействия на трудовые ресурсы колхозов (усиление материального стимулирования, административное принуждение, внедрение в массовое сознание социальных мифов для идеологического манипулирования), государство было вынуждено с середины 1950-х годов инициировать применение достаточно радикальной меры: перевод коллективных хозяйств на полное финансовое обеспечение из государственного бюджета - по существу,
171
национализацию колхозно-кооперативной собственности, юридически оформлявшуюся как замена колхозов на совхозы (государственные аграрные предприятия). Даже в советской историографии такая форма помощи колхозной деревне получила оценку "вынужденной" со стороны правительства286. В последующие, 1960-е годы, данная мера приобрела характер и размах массовой кампании.
С одной стороны, это можно расценить как очередную уступку крестьянству, приобретшему вместе со статусом государственных рабочих совхозов или подсобных предприятий, несравненно больший спектр социальных гарантий со стороны государства. Оно также брало на себя расходы по расчетам с колхозниками за выработанные ими трудодни до преобразования колхозов и погашение задолженности другим организациям. С другой стороны, резкий рост бюджетных расходов, не обеспеченных должным уровнем доходов, зависящих либо от подъема государственных цен, либо от роста производительности труда и увеличения выпуска товаров, грозил в перспективе системным кризисом советской экономики, сводящим на нет все завоевания крестьянства. Другая потенциальная опасность состояла в том, что колхозный способ сельскохозяйственного производства, долгое время служивший необычайно эффективным источником государственных доходов, обеспечивавших рост остальных отраслей народного хозяйства СССР, переставал существовать как система.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Первые послевоенные пятилетки (1946-1958) были сложным периодом в развитии коми колхозной деревни. К началу восстановительного этапа (к 1946 г.) ее экономика и социальная сфера были значительно подорваны предыдущими годами чрезвычайных условий хозяйствования. За годы Великой Отечественной войны в сельскохозяйственных артелях Коми АССР уменьшилось поголовье общественного скота, упали его продуктивность и общий выпуск животноводческой продукции. Резко сократились урожайность и валовые сборы полевых культур. Снизилась культура земледелия. Многие основные хозяйственные постройки и сооружения в колхозах за годы войны обветшали, а новых строилось недостаточно. Однако были и некоторые положительные моменты в развитии колхозной экономики. Возросли валовые денежные доходы колхозов республики, стоимость основных средств производства, неделимые фонды колхозов. При этом следует учитывать влияние инфляционных процессов, вызванных вынужденной эмиссией за годы войны. Несмотря на десятикратную деноминацию в конце 1947 г., советский рубль был "легче" довоенного.
К середине 1940-х годов были достигнуты определенные успехи в механизации трудоемких процессов в полеводстве. Ключевую роль сыграли государственные предприятия в аграрном секторе - машинно-тракторные станции. В сельском хозяйстве республики стало больше тракторов, увеличилась среднегодовая численность работников, повысилась стоимость неделимых фондов. В то же время значительно (в два раза) возросла себестоимость услуг МТС, резко снизилась средняя выработка на один условный трактор и комбайн, уменьшился общий объем выполненных работ. За годы войны новая сельскохозяйственная техника в республику не поступала, а основная часть имевшейся выработала свой ресурс и была значительно изношена. Большинство МТС Коми АССР заканчивало хозяйственный год с убытками. Животноводство республики было не механизировано. В колхозном производстве не применялось электричество.
173
Особенно тяжело последствия военного периода сказались на демографии коми колхозной деревни. Всего за пять лет численность наличного населения сократилась на треть. Максимальный ущерб понесла категория трудоспособных мужчин и женщин. Высокий удельный вес составляли лица, не принимавшие участие в колхозном производстве, но проживавшие в колхозах. Процент людей преклонного возраста возрастал, а молодежи, наоборот, падал. Большой ущерб был нанесен социальной сфере. Значительно повысившиеся денежные и натуральные налоги лежали тяжким бременем на крестьянской семье, сковывали развитие личного подсобного хозяйства, тормозили и консервировали рост жизненного уровня. Уровень выдач колхозникам на выработанные трудодни, будучи и без того крайне невысоким до войны, еще снизился. Размер денежных выдач исчислялся копейками, а натуральных - граммами. Доходы колхозников Коми АССР не обеспечивали приемлемого прожиточного минимума. Общая выработка трудодней резко сократилась.
В связи с тем, что в чрезвычайных условиях войны колхозная деревня эксплуатировалась весьма интенсивно, ее ресурсы были во многом подорваны. Исследование конкретно-исторического материала показало, что к началу восстановительного этапа коми колхозная деревня остро нуждалась в периоде реабилитации, помощи со стороны государства. Внесшее огромный вклад в дело победы над врагом колхозное крестьянство было вправе рассчитывать на благодарность и соответствующее отношение к себе со стороны властей, почувствовать реальное улучшение своего положения в столь долгожданных условиях мирной жизни. Однако, к сожалению, этого не произошло.
Суровая аграрная политика Советского правительства второй половины 1940 - начала 1950-х годов не оставляла колхозной деревне шансов на быстрое восстановление довоенного уровня и дальнейшее перспективное развитие. До 1953 г. деревне пришлось существовать в условиях жесткого режима реставрации довоенной модели колхозной системы, системы специфически сталинского типа. Она основывалась на сверхнеэквивалентном обмене стоимостями между городом и деревней при особом административном режиме в сельской местности. Государство изымало из коллективных хозяйств не только весь прибавочный продукт, но и часть необходимого. Данный принцип реализовывался, прежде всего, через особую систему ценообразования на продукцию колхозов, к которой сами хозяйства не имели никакого отношения. Принудительная продажа продуктов по чрезвычайно низким ценам, установленным государством, не возмещала колхозам производственных затрат.
174
Указанная политика, во многом объективно продиктованная напряженной международной обстановкой и грандиозными задачами послевоенного развития советской страны, тем не менее, значительно усугубила неблагополучное положение колхозного села и обусловила развитие глубочайшего социально-экономического кризиса аграрной подсистемы в конце 1940 - начале 1950-х годов, в том числе и в коми деревне. Бегство колхозников из сельскохозяйственных артелей, уклонение от своих обязанностей, несмотря на хорошо развитую систему заградительных мер, как административного, так и идеологического характера, приобретало невиданные ранее размах и масштабы, все менее контролируемые со стороны властей. Изъятие всевозможных ресурсов деревни приводило к тому, что сокращались доходы колхозов и колхозников, падали объемы производства. Меры по стимулированию колхозной экономики, принимаемые в тот период, были основаны, главным образом, на усилении административного воздействия на деревню и являлись малорезультативными, ибо не касались важных причин сложившегося положения, коренившихся в таких отношениях между колхозами и государством, при которых учитывались исключительно интересы последнего. При этом юридически государство не признавало за собой никакой ответственности за положение дел в аграрном производстве. Трудно представить себе все последствия, если бы такое положение просуществовало бы еще несколько лет. Специфика советской политической системы того времени состояла в том, что все каналы принятия важнейших политических решений, в конечном счете, замыкались на фигуре верховного руководителя - И.В. Сталина, который до конца своей жизни был принципиальным противником какой-либо либерализации в отношении деревни.
После смерти И.В.Сталина, фактически единолично руководившего страной без малого 30 лет, и прихода к власти нового политического руководства были проведены объективно назревшие аграрные реформы, имевшие относительно радикальный характер. Прежде всего они были направлены на довольно существенное снижение уровня эксплуатации колхозов со стороны государства путем резкого повышения закупочных и заготовительных цен на производимую артелями сельскохозяйственную продукцию, а также на подъем материального состояния колхозного крестьянства с тем, чтобы стимулировать его трудовую активность. С крестьян была списана вся задолженность по недоимкам по состоянию на 1 января 1953 г., на порядок снижены ставки налогообложения, изменен порядок его исчисления. Прогрессивный характер налогов был заменен на фиксированный, исходя из размера площади личного крестьянского подворья, а не из мни
175
мой "доходности" имеющихся в хозяйстве видов скота и растительных культур. Исследование показало, что меры правительства Г.М. Маленкова, впервые принятые непосредственно в интересах села, положительно сказались практически на всех сторонах жизни колхозной деревни. Период середины 1950-х годов оказался наиболее успешным за всю историю предыдущего существования колхозной системы СССР.
Данные процессы были всецело характерны и для коллективных хозяйств Коми АССР. Такие важнейшие показатели экономического развития, как денежные доходы сельхозартелей, стоимость основных средств производства и неделимых фондов, стремительно возросли. В колхозах увеличились урожайность и продуктивность, валовой выпуск продукции. В животноводстве превзойден довоенный уровень развития. Возросло производство мяса, молока, яиц, шерсти как на единицу сельскохозяйственной площади, так и в абсолютных цифрах. Несмотря на некоторое сокращение количества крупного рогатого скота, серьезно улучшились качественная структура колхозного стада, уровень обеспеченности животных кормами, условия содержания. Однако развитие полеводства серьезно отставало от животноводства. Урожайность и валовой сбор сельскохозяйственных культур были ниже уровня 1940 г. Посевные площади неуклонно сокращались. Представляется, что это было вполне оправданным явлением, следствием усиления специализации сельского хозяйства республики, обусловленной суровыми природно-климатическими условиями, в большей степени допускавшими развитие животноводства, преимущественно мясомолочного направления.
Принятые меры по подъему жизненного уровня колхозного крестьянства позволили в довольно короткие сроки снять остроту социального напряжения в советской деревне. Сумма, распределенная на трудодни колхозами республики, в 1954 г. была более чем в три раза выше, чем в 1952 г. Положительные изменения коснулись не только размера, но и порядка оплаты колхозного труда. Решением союзного правительства впервые было введено ежемесячное денежное "авансирование" крестьян. До этого доходы распределялись один раз в год по итогам хозяйствования, и то при наличии такой возможности, т.е. если было что распределять. Процесс утечки трудовых ресурсов из деревни приостановился. У колхозников появилась надежда на скорое улучшение материального благополучия. В результате возросла производительность труда и общая выработка трудодней в коллективных хозяйствах. В колхозном производстве увеличилось число наиболее социально активной и дееспособной категории населения -трудоспособных мужчин. Чрезвычайно привлекательной на селе
176
стала профессия механизатора. С 1953 г. все работники МТС переводились в постоянный штат и получали статус рабочих со всеми вытекающими отсюда преимуществами в виде социальных гарантий по отношению к рядовым членам сельхозартелей (пенсия по старости, оплачиваемый отпуск, относительно высокий гарантированный заработок и т.д.). Молодежь стремилась получить образование в училищах механизаторов и вернуться в колхозное производство.
Большие успехи были достигнуты в механизации и электрификации сельского хозяйства Коми АССР. В республике увеличилось количество машинно-тракторных станций - с 17 в 1950 г. до 21 в 1954 г., все они были электрифицированы. В 1955 г. силами МТС обрабатывалась практически вся посевная площадь колхозов - 99,2 %. В несколько раз повысилась среднегодовая численность работников. В распоряжение станций все больше поступало мощных и современных машин. В результате возросла мощность тракторного парка, увеличился общий объем выполненных работ. Однако их себестоимость была по-прежнему весьма высокой, большинство МТС оставались убыточными предприятиями. Выработка на один условный 15-сильный трактор так и не превысила довоенную. Совершенно недостаточно были механизированы работы по заготовке кормов, посадке и уборке картофеля, обмолоте зерновых. Животноводство колхозов Коми АССР было механизировано крайне слабо. Электродойка коров и электрострижка овец в рассматриваемый период не применялись. Некоторое распространение получили автопоение и подвесной транспорт на фермах. Процесс электрификации хотя и был заметно интенсифицирован, однако к 1958 г. этим видом энергии пользовалось лишь 44% коллективных хозяйств.
К сожалению, положительным тенденциям от реформ 1953 г. не суждено было носить долговременный характер. Отставка Г.М. Маленкова в начале 1955 г. с поста Председателя Совета Министров СССР обусловила значительные коррективы в намеченном курсе аграрного развития. С марта того же года был введен новый, более либеральный порядок планирования для "высвобождения хозяйственной инициативы колхозов". С этого момента вместо множества самых разных показателей плановые задания стали включать лишь наиболее общие параметры производства продукции, что давало возможность "тактического маневра" артелям при стратегическом определении вектора их движения.
Неожиданным для инициаторов данного мероприятия стало то, что колхозы поспешили несколько своеобразно воспользоваться плодами ослабления над собой контроля со стороны госу
177
дарственных и партийных органов. Лишившись устрашающей "дубинки" в виде жестко регламентированных плановых заданий, на которых только и держалась колхозная система, в условиях экономической незаинтересованности в собственной хозяйственной деятельности артели стали по возможности сокращать отдельные виды своего производства. В колхозах Коми АССР во второй половине 1950-х годов "было допущено" резкое уменьшение наиболее нерентабельного в местных условиях поголовья продуктивных животных и птиц (овец и кур), а также посевных площадей. В результате последовал упадок производства продовольствия и сырья.
Изменение отдельных положений "Устава" с 1956 г. послужило предлогом для нового наступления на индивидуальное подсобное хозяйство членов сельхозартелей, что не могло не сказаться на их материальном положении.
Реформа 1958 г., суть которой состояла в освобождении государства от инвестиций в систему МТС, путем продажи всей имеющейся сельскохозяйственной техники колхозам, была не вполне своевременной и негативно повлияла на развитие колхозного производства. Многие коллективные хозяйства Коми АССР к 1958 г. оставались недостаточно сильными, а зачастую, еще слабыми предприятиями и были не в состоянии нести расходы на принудительный выкуп, обслуживание и эксплуатацию дорогой техники. Единовременное расходование денег лишало колхозы значительной части ранее накопленных средств, а также ввергало в большую задолженность перед государством за полученные целевые кредиты, которые погашались десятилетиями. И все равно затем государство было вынуждено списывать эти долги.
Ввиду того что многие артели не обладали должной материально-технической базой, эффективность использования техники, а значит и уровень механизации, были снижены. Резко возросла себестоимость колхозной продукции, превысившая на тот момент многократно увеличенные государственные закупочные цены. Все перечисленное вновь лишало колхозную систему шансов на экономический расцвет в обозримом будущем. Сельское хозяйство оставалось отстающей отраслью народного хозяйства СССР.
Значительное внимание в данной работе уделено изучению форм и методов мобилизации трудовой активности колхозного крестьянства в сельскохозяйственном производстве на примере колхозов Коми АССР. Известно, что в процессе управления государственная власть всегда нуждается в рычагах воздействия на общество. Как правило, при наличии соответствующих ресурсов предпочтение отдается преимущественно экономическим методам принуждения граждан к заданным формам поведения. Одна
178
ко в условиях ограниченных возможностей политическое руководство вынуждено чрезвычайно широко прибегать к административным и идеологическим приемам социального манипулирования для достижения поставленных задач.
Одной из основных таких задач руководящей элиты советского общества в рассматриваемый период было сохранение необходимого количества рабочей силы в колхозах и повышение эффективности ее использования. В то же время принципы функционирования колхозной системы, особенно до 1953 г., совершенно исключали возможность создания должной материальной заинтересованности у колхозников в результатах своего труда. Более того, оставаясь работать в сельхозартели, крестьяне обрекали себя на низкий уровень жизни, длительное полуголодное существование и тяжелый труд. Для того, чтобы пресечь вполне естественные в данной ситуации массовое бегство из артелей и экономический саботаж, последствия которых могли нанести колоссальный ущерб государственным интересам, всемерно использовалась жесткая система сдерживающих и стимулирующих факторов идеологического и административного характера.
Идеологическое воздействие ставило перед собой цель навязать сознанию крестьян достаточно искаженное восприятие окружающей политико-экономической действительности. При этом преследовались следующие задачи: примирение колхозников с их неблагоприятным социальным положением путем псевдообъяснения трудностей и апологетики существующих порядков, создание привлекательного образа властей и внушение к ним высокого политического доверия, вселение надежд на скорое улучшение ситуации. Так или иначе все сводилось к разработке и внедрению постулатов, мешающих адекватной оценке наиболее негативных моментов общественного бытия, реальных причин их возникновения, глубины возможных последствий и эффективных путей их преодоления.
Исследование показало, что, несмотря на весьма высокий уровень воздействия пропаганды на массовое сознание колхозного крестьянства Коми АССР, использование только ее одной было явно недостаточно. Всегда находились люди, не отличавшиеся лояльным отношением к существующим порядкам. Будучи вполне реалистами, представители высшей политической власти полностью отдавали себе отчет в ограниченности сферы применения методов убеждения. Это обуславливало использование идеологических методов лишь в качестве дополнения к хорошо развитой системе административных мер, воплощенной во второй редакции "Примерного устава сельскохозяйственной артели" и многих других законодательных актах.
179
Труд в колхозах, безусловно, носил характер принудительного. Крестьяне в обязательном порядке должны были отрабатывать необходимый годовой минимум трудодней формально в размере не менее 100, в действительности же - не менее 200 трудодней, причем в лучшие агротехнические сроки. За невыполнение данного условия они попадали в разряд "лжеколхозников" и "антисоветского элемента". К таким лицам могли быть применены различные варианты административного взыскания: от штрафов и принудительных работ до конфискации индивидуального подсобного хозяйства и ссылки на поселение в отдаленные регионы СССР, прежде всего, в Сибирь. Молодежь принималась в артели автоматически, по достижении 16-летнего возраста, без личного письменного заявления. Выход, увольнение из колхоза формально не предусматривались. Колхозники были лишены паспортов общегражданского образца, что превращало их в лиц второго сорта и технически лишало права на свободное передвижение и выбор места работы. В судебной практике относительно демократичные нормы действовавшего КЗОТа на трудовые отношения членов колхозов не распространялись. Но все эти меры были направлены лишь на борьбу с симптомами, не затрагивая основных экономических причин нежелательного социального поведения колхозников, их эффективность была достаточно относительна. Все более углубляющийся социально-экономический кризис советской деревни в конце 1940 - начале 1950-х годов обусловил резкий рост социального напряжения среди крестьянства, все менее контролируемого со стороны государства.
Аграрные реформы второй половины 1950-х годов внесли свои коррективы в соотношение экономических и внеэкономических форм трудовой мобилизации по отношению к колхозному крестьянству. Наиболее жесткие формы административного принуждения (прежде всего, ссылка) были упразднены, интенсивность применения остальных была ослаблена. Колхозников стали значительно стимулировать "рублем". Денежные выдачи на выработанные в колхозах Коми АССР трудодни возросли к 1958 г. в несколько раз по отношению к началу 1950-х годов. Однако следует учитывать, что солидные темпы роста заработков колхозников, опережающие даже темпы роста доходов рабочих, были столь впечатляющими лишь по отношению к совершенно ничтожному изначальному уровню. В абсолютном выражении заработная плата рабочих и служащих существенно превосходила доходы крестьянства. Даже к концу 1950-х годов по СССР общий размер совокупного натурального и денежных доходов в среднем на члена семьи у колхозников был на 39% ниже уровня доходов семей промышленных рабочих1. Следует добавить, что к этому
180
времени в артелях республики резко сократились натуральные выдачи на трудодни. Полностью решить проблему материального стимулирования колхозного труда Советское правительство оказалось не в состоянии, от применения идеологических и административно-принудительных мер в сельскохозяйственном производстве отказаться не удалось.
Изучение ключевых элементов идеологических концепций, распространяемых на определенную социальную группу, а также конечной эффективности ее воздействия дает, кроме всего прочего, возможность раскрытия особенностей общественного сознания, ментальности. Такой прием становится достижимым в силу того, что технология создания и внедрения различных социальных мифов непременно предполагает наличие для этого "благоприятной почвы". Иными словами, любая пропагандистская доктрина, претендующая на статус общепринятой, должна быть "актуальной", т.е. соответствовать внутренним, зачастую до конца не осознанным запросам объекта воздействия - носителей массового сознания определенного типа.
Возвращаясь к теме исследования, следует отметить, что тысячекратно тиражируемое обещание И.В. Сталина быстрого достижения крестьянами пресловутой "зажиточности", путем добросовестного труда в колхозе, представляет собой прекрасный образец эксплуатации извечной мечты крестьян, мелких собственников, о вольготной жизни в достатке и сытости.
Долгое время наименее изученной в отечественной историографии оставалась тема ответной реакции колхозного крестьянства на свое тяжелое социально-экономическое положение. Исследование конкретно-исторического материала позволило сделать вывод, что социальный протест в среде колхозников Коми АССР не только существовал, но был достаточно масштабным и интенсивным. Крестьянство, исходя из довольно здравых соображений, в массе своей предпочитало так называемое "оружие слабых", т.е. скрытые, латентные формы борьбы за собственные интересы, избегая прямой конфронтации с властями. Самыми распространенными из них и значимыми по последствиям были уход из колхозов и экономический саботаж, что наносило огромный ущерб колхозному производству и, в конечном счете, государственным интересам. Общее число колхозников Коми АССР, принимавших участие в общественном производстве, сократилось к концу 1958 г. до 48,4 тыс.2 против 79,7 тыс. в 1946 г. и 113,7 тыс. - в 1940 г. (Прил., табл. 44). В результате в сельскохозяйственных артелях упала общая выработка трудодней, ощущался острый дефицит рабочей силы. Несмотря на рост механизации аграрного производства, экономический ущерб от убыли колхозного населения компенсировать не удалось.
181
В силу того что основному сокращению подвергалась наиболее социально-активная часть колхозников - взрослые трудоспособные, в коми колхозной деревне нарастал демографический кризис, если не сказать большего. В возрастной структуре жителей села все чаще стали преобладать престарелые и все меньше -молодежь.
Некоторое замедление процесса исхода крестьян из колхозов наблюдалось после 1953 г., что было связано с решительными попытками нового союзного правительства улучшить материальное положение колхозников. Однако столь положительная тенденция была прервана ухудшившимся экономическим положением колхозов в связи с их колоссальными затратами на вынужденный выкуп всей сельскохозяйственной техники у МТС, согласно реформе 1958 г.
Другая наиболее массовая форма социального протеста - экономический саботаж - выражалась, прежде всего, в уклонении колхозников от добросовестного труда, что было обусловлено его подневольным характером. Число членов сельхозартелей Коми АССР, так или иначе уклонявшихся от строгого выполнения своих трудовых обязанностей (не вырабатывавших положенного минимума трудодней или не принимавших участие в общественном хозяйстве в течение года), до 1953 г. неуклонно и стремительно возрастало. К началу 1958 г. ситуация была несколько улучшена, однако на протяжении всего рассматриваемого периода об эффективном использовании рабочей силы в колхозах Коми АССР говорить не приходится.
Кроме того, распространенными, однако, в несколько меньших масштабах, были такие формы протеста, как кражи колхозного имущества и урожая, безответственное отношение к имуществу и инвентарю артели, незаконные земельные прирезки к личному подсобному хозяйству, бойкот "колхозной демократии" и выборов в Советы, письменные обращения за помощью в различные инстанции. Наиболее острые формы реализации радикальных оппозиционных настроений были характерны для сравнительно небольшой, но самой политически активной категории сельского населения (так называемого "антисоветского элемента"): религиозных активистов, колхозников из числа спецпереселенцев и отчаявшихся людей. Протест в данном случае выражался, как правило, в форме резкой критики аграрной политики партии и правительства, политического устройства СССР. Нередко радикальные идеи облекались крестьянами в религиозные, мистические образы. На подобного рода социальные явления государство обращало особое внимание и стремилось пресекать их со всей решительностью.
182
Изученный материал дает возможность выявить специфику крестьянского протеста. Представляется обоснованным вывод, что ему были совершенно не свойственны открытые и радикальные формы, такие, как массовые забастовки и акции неповиновения, выдвижение конкретных политико-экономических требований, жесткая полемика с ответственными государственными лицами, характерные, в свою очередь, для категории послевоенных спецпереселенцев. А кроме того, возложение персонифицированной ответственности на высших руководителей государства, что было свойственно политическим заключенным.
Следует отметить, что значительными по своим последствиям были наиболее массовые формы протеста. Именно они побудили изменить отношение политического руководства страны к неблагополучному положению крестьянства и инициировать аграрные реформы с 1953 г. Улучшение социально-экономической ситуации в колхозной деревне позволило смягчить социальное напряжение в среде крестьянства. Острые формы борьбы пошли на убыль. Однако такие явления, как саботаж и бегство из артелей, продолжали существовать, поскольку большинство колхозников оставалось не удовлетворенными в своих запросах. Реформа МТС 1958 г. ставила достижение приемлемого уровня жизни членов сельхозартелей под большое сомнение.
Подводя общий итог вышеизложенному, следует сделать ретроспективный вывод, что неблагополучное положение в аграрной сфере Советского государства, во многом обусловленное просчетами в руководстве, имело огромные экономические и политические последствия для будущего нашей страны. Нараставший продовольственный кризис послужил одним из определяющих внутриполитических факторов разочарования большинства граждан СССР в социалистическом способе хозяйствования и в советской политической системе. Конечным итогом роста деструктивных настроений в обществе стал распад в начале 1990-х годов Советского Союза и приход к власти в бывших республиках новых правительств, провозгласивших своей основной задачей решение старых экономических проблем путем проведения радикальных рыночных реформ. Их итогам исторической науке еще предстоит дать всестороннюю оценку. В то же время, из-за отсутствия положительного результата в решении социально-экономических проблем, ставших одной из главных причин гибели СССР, а во многих случаях и их усугубления, вопрос о дальнейшем перспективном развитии российской государственности остается открытым. Однако хочется выразить надежду, что попытки вывести страну из тяжелого положения будут проводиться с учетом нашего прошлого, чтобы не повторить уже пройденных ошибок.
"ТРУДНЫЕ БУДНИ ЗАТЕРЯННЫХ ДЕРЕВЕНЬ..."
О социально-исторической монографии Д.В. Милохина и А.Ф. Сметанина "Коми колхозная деревня в послевоенные годы (1946-1958)"
"Мы работали всю жизнь в колхозе. Мы все пережили. Мы работали не покладая рук - голодные, землю копали лопатой, торф возили на поля зимой на санках, а летом носили на носилках. Мы косили вручную косами, выкашивали по 6-7 га, хлеб жали серпом. Берегли каждый колосок. Мы в это время питались лузгой, т.е. овсяной кожурой, на трудодни ничего не получили, но колхоз не бросили".
Из письма крестьян в газету "Сельская жизнь" в 1971 г., сохранившегося в РГАСПИ
Понимание российского феномена лежит в изучении деревенской истории.
Сельская провинциальная Россия, доминирующая территориально, меняясь и трансформируясь, укрупняясь и теряя забытые деревеньки, в менталитете большинства населения оставалась аграрной страной с традиционными крестьянскими ценностями, взглядами на жизнь свою и своего окружения и будущее своего государства.
До середины XX в. в СССР преобладало сельское население. Модернизация, предпринятая Советским правительством в 1930-е годы и выразившаяся в индустриализации и форсированной коллективизации, повлекла за собой беспрецедентное передвижение населения в стране, где свыше двух третей проживало в деревне. Это была ломка устоявшейся жизни, связанная с переездом в чужие и далекие места, как правило, на стройки или в города, но не отказ от традиционных взглядов на действительность, духовных ценностей, стереотипов поведения. И к концу XX в. большинство горожан были "родом из деревни". Именно крестьянский менталитет остался стержневым для старшего и последующих поколений переселенцев - новых горожан.
Аграрная история в советской и постсоветской историографии всегда вписывалась в общую историю Отечества. Для построения модели советского общества важны были черты объединяющие, нацеленные на свершения будущего с целью "подтянуть" отстающую деревню до уровня города, с которого начнется строительство лучшего в мире общества.
184
Подтягивающаяся "сверху", перестраивающаяся деревня как отсталый пережиток аграрного сектора экономики советской передовой страны тормозила ее развитие прежде всего своими традиционными ценностями. Ее социалистическое обустройство в государственной политике сводилось к борьбе с религией, "преобразованию производственных отношений" по пути коллективного хозяйствования, регулированию семейных отношений и деторождения и привлечению женщин к участию в производстве. Знаменитый сталинский лозунг 1930-х годов "Женщина в колхозе - большая сила!", брошенный в массы, указывал на значимость этой силы для быстрого и успешного проведения коллективизации и закрепления социалистических успехов в деревне. Предварительно велась жесточайшая борьба с религией, как подготовка "платформы" для будущего преобразования сельского хозяйства на рельсах социализма. Женская значимость в деревне была осознана, но "религиозный дурман" из сознания ликвидировать не удалось, не поддержана была и "сталинская революция сверху", о чем говорят известные "бабьи бунты" и никогда в советской и постсоветской истории больше не обращались к женщинам для решения ключевых государственных задач!
Послевоенная "вдовья сторона" жила надеждой на благополучную жизнь после Победы 1945 г. Государственная политика строилась без расчета на "человеческий" фактор, по-прежнему главным оставалось сельскохозяйственное производство, физически изматывающее и не оставлявшее возможностей осуществить мечтавшееся благополучие.
Брежневские реформы были направлены на подъем сельскохозяйственного производства при одновременном улучшении социальных и культурных условий жизни на селе. Деревня получила гарантированную оплату труда, паспорта, социальное обеспечение, новое либеральное семейное законодательство. Финансовая поддержка аграрного сектора и осуществлявшаяся в 1970-1980-е годы демографическая политика принесли стране и деревне заметное оживление.
Аграрная перестройка, предпринятая М.С. Горбачевым, и последующие радикальные реформы привели сельское хозяйство России на уровень обеспечения продовольствием населения страны в основном за счет личного подсобного хозяйства (53%) с постоянно снижающейся долей крупных агрофирм и сельскохозяйственных объединений в национальном продукте. Привычный для крестьянства вопрос о путях развития сельского хозяйства вновь выходит на передний план в народнохозяйственном развитии, поскольку это связано с продовольственным обеспечением, а
185
значит независимостью государства. И вновь в деревне пытаемся найти традиционную помощь городу и стране.
Государственная политика всегда строилась по принципу равнения на город, городские условия жизни и социалистические идеалы. Но, разрушая традиционный деревенский образ жизни и подводя его под знаменатель города, оказалось, что утрачиваются национально определяющие созидательные черты и прежние деревенские ценности необходимо возрождать: отношение к семье, браку, труду, моральные качества, такие, как терпение, совестливость, богобоязненность... Ностальгический крик души писателей-деревенщиков В. Белова, Ф. Абрамова, В. Распутина, Б. Можаева был услышан не только в России, и оказалось, что духовное родство с деревней - это не унижающий пережиток, а принадлежность к высокой культуре, истокам национального самосознания.
Интерес к крестьянству проявился во многих оригинальных исследованиях виднейших аграрных историков*, разносторонние подходы к пониманию крестьянской истории России предприняли и зарубежные обществоведы. Отечественная аграрная историография была всегда богата региональными исследованиями, которые составляют яркую и полную картину деревенской жизни огромной, многоликой и очень похожей деревенской действительности.
Новейшие архивные источники, современный исторический взгляд на колхозную деревню, отнюдь не всегда бесспорный, "живая история" создают послевоенную картину Коми края, запечатленную на страницах новой исторической книги.
Авторы монографии, сопоставляя партийно-правительственную доктрину и конкретно-исторический, статистический, социологический материал получили возможность обозначить масштабы оторванности политики от повседневной деревенской жизни. Главной особенностью исследования является привлечение многочисленных региональных архивных материалов, в том числе уникальных из ранее закрытых фондов.
Книга коми исследователей - это рассказ о жизни простых крестьян. Ее основная тематика сосредоточена на колхозной жизни сельских жителей коми деревни в трудные послевоенные годы.
186
Общественная мысль, фокусируя внимание на социалистическом переустройстве сельскохозяйственного сектора экономики, всегда касалась трех основных проблем: производственной, социальной и культурной. "Объективно" показывая советскую действительность, недостатки системы виделись незначительными и легко устранимыми, а образ советского человека - строителя социалистического, коммунистического общества - создавался оптимистическим, устремленным к будущим свершениям, несмотря на "легко преодолимые" трудности и "отдельные" недостатки. В полной мере это касалось и колхозного крестьянства. В подтверждение официальной идеологической доктрине подбирался партийно-государственный, статистический, документальный и даже этнографический материал. Разрушая стереотипы, авторы попытались взглянуть из деревни на происходящее в ней, на окружающий мир и односельчан, далекую и местную власть, и простым языком писем, впечатлений и воспоминаний деревенских жителей рассказать об их трудных буднях, тяготах и трагедиях.
Как и городские жители, крестьяне вполне осознавали влияние политических и социальных перемен на деревенскую действительность и их жизнь, в которых они сами принимали участие или которым противостояли. Государство оказывало давление на селян через производственные и общественные организации, подвергая "законным" наказаниям и на доступном уровне разъясняя деревне глобальные задачи построения нового общества.
Разными были крестьянские судьбы, различны и культурный, образовательный, профессиональный уровень селян, отношение к труду, семейным ценностям, детям, общественному мнению... Но всех объединяла одна общая "крестьянская доля" -тяжелый труд, любовь к своему дому и традиционные крестьянские ценности.
Исследование комиисториков - это деревенская история, основанная на достоверных архивных документах и рассказах самих крестьян о том, как они трудились, не зная отдыха и вознаграждения за свой тяжелый и неоценимый вклад в экономику страны, история добровольного принятия одних перемен и противостояния другим.
Важной особенностью сельской жизни, подмеченной авторами, являются традиционные нормы и ценности, которым следовало большинство населения деревни, при том, что немало сильных по характеру крестьян отстаивали право на самостоятельный выбор профессии, отношение к труду, социалистическому энтузиазму, протестуя доступными им средствами.
Наиболее впечатляющими являются рассказы деревенских жителей о себе и своей жизни. Эти простые истории анализиру
187
ются авторами на фоне конкретных исторических фактов советской действительности и потому не воспринимаются оторванными от жизни частными случаями, а иллюстрируют сельскую жизнь в развитии.
По объективным и субъективным причинам страна не могла взять на себя бремя заботы о деревенском населении и выполнение заявленных правительством государственных задач. Деревня отвечала непосильным трудом, усиливая мощь страны, сгибаясь под тяжестью социального и налогового пресса, взрываясь нечастыми, как правило, единичными протестами, выраженными в различных, в основном "мирных" формах, с которыми во власти не считались, но призывали их участников к ответственности, в том числе уголовной.
Предпринятые Советском государством на протяжении всего XX в. усилия полностью изменить сознание и жизнь крестьян не поколебали основы крестьянского менталитета, тяготевшего к традиционному укладу жизни. Сельские жители доказали возможность соединения "нового и старого": научных достижений с обычаями, прогресса с верой. Это подтверждают обобщающие и региональные исторические исследования.
Раскрытые и не упомянутые, живые и малозначимые исторические эпизоды большой трудной деревенской жизни - крестьянская история многострадальной российской деревни. И как показывает историческая практика, деревня заслужила внимания, а ее судьба оказалась привлекательной для широкого круга исследователей, каждый из которых вносит вклад в понимание российского феномена.
Рецензент - доктор исторических наук, профессор Л.Н. ДЕНИСОВА (Институт российской истории РАН)
ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 Димони ТМ. Социальный протест в колхозной деревне 1945-1960 гг. (На материалах Европейского Севера России): Автореф. дис.... канд. ист. наук. Вологда, 1996. С. 1.
2 Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1993.
3 См.: Отечественная история. 1992. № 5; 1993. № 2, 6; 1994. № 2, 4/5, 6; 1995. № 3, 4.
4 Там же. 1995. № 3. С. 101.
5 Там же.
6 Волков ИМ. Сельское хозяйство и колхозное крестьянство первых послевоенных лет в советской исторической литературе // Очерки историографии советского общества. М., 1967; Он же. Сельское хозяйство и крестьянство СССР в послевоенные годы в работах советских историков // Проблемы истории современной советской деревни 1946-1973 гг. М., 1975; Чинников A.M. Советская историография социалистического преобразования сельского хозяйства СССР (1917-1969). М., 1971; Он же. Историография трудового подвига советского крестьянства, 1941-1976. Саратов, 1977; Данилов В.П. Проблемы истории советской деревни в 1946-1970 гг. (Очерк историографии) // Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы (1946-1970). М., 1972; Погудин В.И. Путь советского крестьянства к социализму: Историогр. очерк. М., 1975; Историография крестьянства советской Сибири. Новосибирск, 1976; История крестьянства СССР. М., 1988. Т. 4. С. 8-21.
7 Волков ИМ. Колхозная деревня в первый послевоенный год, 1946-1947 гг. // Вопросы истории. 1966. № 1; Он же. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 гг. М., 1972; Он же. Колхозы СССР в годы четвертой пятилетки (1946-1950) // Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы (1946-1970). М., 1972.
8 Вылцан МЛ. Численность и состав сельского населения за 50 лет // История СССР. 1967. № 6; Он же. Историческая роль МТС в создании и развитии колхозного строя // История СССР. 1978. № 2; Он же. Восстановление и развитие материально-технической базы сельского хозяйства в 1946-1958 гг. // Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы (1946-1970). М., 1972; Он же. Материально-техническая база сельского хозяйства СССР в 1950-1970 гг. // Проблемы истории современной советской деревни 1946-1973 гг. М., 1975; Он же. Восстановление и развитие материально-технической базы колхозного строя (1945-1958). М., 1976.
9 Зеленин И.Е. Общественно-политическая жизнь советской деревни в первые послевоенные годы // История СССР. 1974. № 2; Он же. Общественно-политическая жизнь советской деревни, 1946-1958. М., 1978.
189
10 Арутюнян Ю.В. Формирование механизаторских кадров колхозного производства в послевоенный период (1946-1957) // История СССР. 1958. № 5; Он же. Механизаторы сельского хозяйства СССР в 1929-1957 гг. М., 1960; Он же. Опыт социологического изучения села. М., 1968; Он же. Социальная структура сельского населения СССР. М., 1971.
11 Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Он же. Новый этап в развитии колхозного строя. М., 1977.
12 Тюрина А.П. Укрепление колхозов и МТС кадрами руководителей и специалистов (1951-1958 гг.) // Развитие сельского хозяйства СССР в послевоенные годы (1946-1970). М., 1972; Она же. Формирование кадров специалистов и организаторов колхозного производства 1946-1958 гг. М., 1973; Она же. О некоторых изменениях в составе и расстановке производственно-технической интеллигенции сельского хозяйства на завершающем этапе строительства социализма // Проблемы истории современной советской деревни 1946-1973 гг. М., 1975.
13 История советской деревни (1917-1977). М., 1985-1987. Вып. 2-3; Перечень более поздних работ см.: список использованной литературы в конце настоящей книги.
14 Весьма показательно, что в Советской исторической энциклопедии имя Г.М. Маленкова даже не упоминается / СИЭ. 1965. Т. 8. Стб. 967.
15 Димони Т.М. Указ. соч.; Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-х-1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. № 3.
16 Зима В.Ф. Голод в России 1946-1947 гг. // Отечественная история. 1993. № 1; Он же. Послевоенное общество: голод и преступность (1946-1947) // Отечественная история. 1995. № 5; Он же. Голод в СССР 1946-1947 гг.: происхождение и последствия. М., 1996.
17 Безнин М.А. Хозяйство крестьянского двора в российском Нечерноземье. 1950-1965 гг. Вологда, 1989; Он же. Крестьянский двор российского Нечерноземья в 1950-1965 гг. // Отечественная история. 1992 № 3; Калугина З.И. Личное подсобное хозяйство в СССР: Социальные регуляторы и результаты развития. Новосибирск, 1991; Артемова О.В. Крестьянский двор на европейском Севере (вторая половина 1930-х- 1940-е годы): Автореф. дис.... канд. ист. наук. Вологда, 1997.
18 Зима В.Ф. Второе раскулачивание (Аграрная политика конца 40-х-начала 50-х гг.) // Отечественная история. 1994. № 3; Иванов Н.С. Раскрестьянивание деревни (середина 40-х - 50-е гг.) // Россия: XX век. Судьбы российского крестьянства. М., 1996.
19 Вербицкая О. М. Российское крестьянство: от Сталина к Хрущеву. Середина 40-х-начало 60-х годов. М., 1992.
20 Сельское хозяйство Коми АССР / Тр. конф. по вопросам развития сел. хозяйства Коми АССР (март 1949 г.). М., 1951; Макаров ВТ. Вопросы экономики колхозов севера Республики Коми (на примере колхозов Ижемского района): Дис. на соиск. уч. степ. канд. экон. наук. Сыктывкар, 1952 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 1. Оп. 9. Д. 126; Витязева В. А. Советская Коми Республика. Сыктывкар, 1954; Она же. Коми АССР. Сыктывкар, 1956; Она же. Коми АССР. Сыктывкар, 1959; Ширшов ВТ. Некоторые вопросы экономики сельского хозяйства Коми АССР. Сыктывкар, 1956; Ануфриев А.Ф. Электрическая энергия в колхозах Коми АССР. Сыктывкар, 1957; Кучер П. А. Сельское хозяйство Коми АССР. Сыктывкар, 1957; Коновалов Д. А., Ченцов Р.Е. Сельское хозяйство Коми АССР за 40 лет. Сыктывкар, 1961.
21 См., например: Макаров ВТ. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 1. Оп. 9. Д. 126.
190
22 Волков ИМ. Сельское хозяйство и колхозное крестьянство первых послевоенных лет в советской литературе // Очерки по историографии советского общества. М., 1967. С. 219.
23 Там же. С. 215-220.
24 Очерки по истории Коми АССР. Сыктывкар, 1962. Т. 2. С. 389-397, 435^42, 461-465, 505-507. Авторы соответствующих разделов: Д.Д. Балуев, B.C. Дег-тев, И.Н. Каверин.
25 Очерки истории Коми партийной организации. Сыктывкар, 1964. С. 272-276, 283-284, 293-300, 325-330. Авторы соответствующих разделов: Я.Н. Безноси-ков, Н.П. Безносиков, Ю.М. Раппопорт, А.С. Макаров.
26 История Коми АССР с древнейших времен до наших дней. Сыктывкар, 1978. С. 401-405,422-427. Авторы соответствующих разделов: B.C. Дегтев, Т.Г. Ка-лянова.
27 Калянова ТТ. Развитие сельского хозяйства Коми АССР в 1951-1958 гг. // Из истории сельского хозяйства Коми АССР. Сыктывкар, 1977 (Тр. Ин-та яз., лит. и ист. Коми фил. АН СССР. Вып. 19); Она же. Изменения в составе и материальном положении колхозного крестьянства Европейского Севера (советский период): Межвуз. сб. науч. тр. Сыктывкар, 1982; Она же. О росте политической активности колхозного крестьянства Коми АССР. Сыктывкар, 1982 (Тр. Ин-та яз., лит. и ист. Коми фил. АН СССР. Вып. 25).
28 Калянова ТТ. Развитие сельского хозяйства Коми АССР в 1951-1958 гг. // Из истории сельского хозяйства Коми АССР. Сыктывкар, 1977. С. 65 (Тр. Ин-та яз., лит. и ист. Коми фил. АН СССР. Вып. 19).
29 Александров А.Н., Габов Л.А, Калянова ТТ., Сметанин А.Ф.и др. Советское крестьянство и сельское хозяйство Коми АССР в период завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода к коммунизму (1938-1975). Сыктывкар, 1980 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 253, 254, 255. Раздел о послевоенном развитии деревни см.: Д. 254. С. 3-149.
30 Там же. С. 7.
31 Там же. С. 51.
32 Там же. С. 98.
33 Там же. С. 50.
34 История родного края. Сыктывкар, 1994. С. 142-147. Автор соответствующего раздела А.Ф. Сметанин; Жеребцов ИЛ., Савельева Э.А., Сметанин А.Ф. История Республики Коми: Научн.-попул. очерки. Сыктывкар, 1996. С. 244-248.
35 Сметанин А.Ф. Советская историческая литература о проблемах аграрной истории Коми АССР 1938-1985 годов // Проблемы историографии европейского Северо-Востока СССР. Сыктывкар, 1987. С.92 (Тр. Ин-та яз., лит. и ист. Коми фил. АН СССР. Вып. 42).
36 Габов Л.А., Свиридова М.А., Кравцова МД. Сельское хозяйство Коми АССР в период развитого социализма (историческое исследование). М., 1981; Сметанин А.Ф. Колхозы и колхозное крестьянство Коми АССР в предвоенные годы (1938-июнь 1941): Дис. ... учен. степ. канд. ист. наук. Сыктывкар, 1985 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 359; Попов А.А., Сметанин А.Ф. Советская северная деревня в 60-е - первой половине 80-х гг. Сыктывкар, 1995.
37 Изучение аграрной истории европейского Севера СССР на современном этапе. Сыктывкар, 1989 (Тр. Коми науч. центра УрО АН СССР. № 112); Крестьянство европейского Севера России в XVII-XX вв.: проблемы изучения. Сыктывкар, 1993 (Тр. Ин-та яз., лит. и ист. УрО РАН. Вып. 54); Коми деревня в XX в.: история, современность, перспективы. Сыктывкар, 1995.
191
38 Коми республиканский государственный архив общественно-политических движений и формирований (г. Сыктывкар). Ф. 1.
39 Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952.
40 Фонды Статистического управления Коми АССР (№ 140) и Министерства сельского хозяйства Коми АССР (№ 408) Национального архива Республики Коми (г. Сыктывкар).
41 Вылцан М.А. Сводные годовые отчеты колхозов за 1935-1939 гг. как исторический источник // Исторический архив. 1962. № 6; Ефременков Н.В., Зва-вич В.И. Статистические источники по истории колхозов и колхозного крестьянства // Массовые источники по социально-экономической истории советского общества. М.,1979; Милохин Д.В. Годовые отчеты колхозов как источник по истории сельского хозяйства Коми АССР // Общественность и архивы: проблемы и пути сотрудничества. Сыктывкар, 1997.
42 Фонды Совета Министров Коми АССР (№ 605); Государственной плановой комиссии Коми АССР (№ 1329); Национального архива Республики Коми (г. Сыктывкар); Совета по делам колхозов при Совете Министров СССР (№ 9476); Российского государственного архива экономики (г. Москва).
43 Народное хозяйство Коми АССР: Стат. сб. Сыктывкар, 1957; Коми АССР за 40 лет. Сыктывкар, 1961; и др.
44 Фонды Прокуратуры Коми АССР (№ 1307), Верховного суда Коми АССР (№ 690), Министерства юстиции Коми АССР (№ 312), Президиума Верховного Совета Коми АССР (№ 642), Национального архива Республики Коми (г. Сыктывкар).
45 Коми республиканский государственный архив общественно-политических движений и формирований (г. Сыктывкар). Ф. 1.
46 Фонд Совета по делам колхозов при Совете Министров СССР (№ 9476), Российского государственного архива экономики (г. Москва).
47 Осокина Е.А. За фасадом сталинского изобилия. Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927-1941. М., 1998. С. 27.
Глава первая
1 Калинин ММ. Беседы с народом. М., 1960. С. 347.
2 Советская деревня в первые послевоенные годы. М., 1978. С. 25.
3 Там же.
4 НА РК. Ф. 1329. On. 1. Д. 911. Л. 280.
5 Корнилов Г.Е. Колхозная торговля на Урале в условиях Великой Отечественной войны // Отечественная история. 1994. № 2. С. 186.
6 Финансы СССР. М., 1967. С. 85.
7 Корнилов Г.Е. Указ. соч. С. 187.
8 За новый Север. 1946. 31 июля; 25 лет Коми АССР. Сыктывкар, 1946. С. 113.
9 Там же.
10 За новый Север. 1946. 3 марта.
11 Советская деревня в первые послевоенные годы. М., 1978. С. 35.
12 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 2696. Л. 63.
13 Волков ИМ. Трудовой подвиг советского крестьянства в послевоенные годы. Колхозы СССР в 1946-1950 гг. С. 125.
14 Там же.
15 Там же; Народное хозяйство Коми АССР: Стат. сб. Сыктывкар, 1957. С. 95.
16 История крестьянства СССР. М., 1988. Т. 4. С. 30.
17 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 2681. Л. 47.
192
18 За новый Север. 1946. 31 июля.
19 25 лет Коми АССР. Сыктывкар, 1946. С. 186. 2° Там же. С. 187.
21 Там же. С. 186.
22 Корнилов Г.Е. Указ. соч. С. 187.
23 За новый Север. 1940. 1 марта.
24 Там же. 1946. 31 июля.
25 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 2679. Л. 9, 10.
26 Сметанин А.Ф. Колхозы, колхозное крестьянство Коми АССР в предвоенные годы (1938 - июнь 1941): Дис. ... канд. ист. наук. Сыктывкар, 1985 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 359. Л. 52.
27 Корнилов Г.Е. Указ. соч. С. 193.
28 Сметанин А.Ф. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 359. Л. 52.
29 За новый Север. 1946. 27, 30 июля.
30 Там же.
31 Уильяме Р. Но это вовсе не было правдой... // Великий незнакомец. Крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992. С. 341.
32 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. М., 1959. Т. 1. С. 427-433.
33 Там же. С. 427.
34 Там же.
35 Там же. С. 432.
36 Там же.
37 В Постановлении СНК СССР от 6 декабря 1942 г. отмечалось, что «пользование данными об "амбарном урожае" ведут к укрытию хлеба от поставок государству, расхищению и разбазариванию». Цит. по: Рец. Зеленин И.Е., Ани-сков В. Т. Жертвенный подвиг деревни. Крестьянство Сибири в годы Великой Отечественной войны. Новосибирск, 1993 // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 163.
38 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3852. Л. 7.
39 Там же. Л. 8 об., 9.
40 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 1. С. 432.
41 Верт Н. История Советского государства. М., 1995. С. 222.
42 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 1. С. 431.
43 Существовал даже особый термин - "колхозная демократия".
44 Зима В.Ф. "Второе раскулачивание" (Аграрная политика конца 40-х - начала 50-х годов) // Отечественная история. 1994. № 3. С. 124.
45 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 291-294.
46 За новый Север. 1946. 21 сент.
47 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 107-110.
48 История крестьянства СССР. Т. 4. С. 47.
49 РГАЭ Ф. 9476. On. 1. Д. 939. Л. 366.
50 Там же. Л. 294.
51 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 292.
52 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 589. Л. 7.
53 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 297.
у2 7. Милохин Д.В., Сметанин А.Ф.
193
54 Там же. Т. 1.С. 224-225.
55 Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-x-l960-е гг.) // Отечественная история. 1999. № 3. С. 90.
56 Новейшая история отечества. XX век / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1998, Т. 2. С. 256.
57 Жуков Ю.Н. Борьба за власть в руководстве СССР в 1945-1952 годах // Вопросы истории. 1995. № 1. С. 32.
58 Безнин М.А., Димони Т.М. Указ. соч. С. 86.
59 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 309-317.
60 История крестьянства СССР. Т. 4. С. 81.
61 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 334-350.
62 Советская деревня в первые послевоенные годы. С. 505.
63 Денисова Л.Н. Деревня Российского Нечерноземья. 1960-1980-е годы: Дис. ... д-ра ист. наук. М., 1996. С. 18.
64 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 327-334.
65 НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 113. Л. 25; Ф. 140. Оп. 2. Д. 3822. Л. 6.
66 Сталин И.В. Экономические проблемы строительства социализма в СССР. М., 1952.
67 Там же. С. 211.
68 Там же. С. 213.
69 Там же. С. 219.
70 Цит. по: Советская деревня в первые послевоенные годы. С. 503.
71 Морозов В.О. Из истории развития сельского хозяйства РСФСР (1953-1958 гг.) // История СССР. 1961. № 4.
72 За новый Север. 1953. 9 авг.
73 Александров А.Н., Габов Л. А., Калянова Т. Г.идр. Советское крестьянство и сельское хозяйство Коми АССР в период завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода к коммунизму (1938-1975 гг.). Сыктывкар, 1980 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 47.
74 Там же.
75 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 419^23.
76 Там же. С. 438^39.
77 Денисова Л.Н. Деревня Российского Нечерноземья. 1960-1980-е годы. С. 18.
78 Зеленин И.Е. Первая советская программа массового освоения целинных земель (Конец 20-х - 30-е гг.) // Отечественная история. 1996. № 2. С. 66.
79 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 441.
80 За новый Север. 1956. 4 дек.
81 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 445-449.
82 Там же. С. 449-452.
83 Там же.
84 Красное Знамя. 1956. 29 авг.
85 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 465-466.
86 Там же. С. 466.
87 БоффаД. История Советского Союза. М., 1994. Т. 2. С. 525.
194
88 Денисова Л.Н. Деревня Российского Нечерноземья. С. 4, 5.
89 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 470.
90 Там же. С. 471-173.
91 Там же. С. 473.
92 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4868. Л. 37об.
93 История Коми АССР. Сыктывкар, 1978. С. 525.
94 Сталин И.В. Год великого перелома. К двенадцатой годовщине Октября // Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1952. С. 301; Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952. С. 90.
95 Республика Коми: Справочник. Сыктывкар, 1986. С. 5.
96 Почвы Коми АССР и пути повышения их плодородия. Сыктывкар, 1963. С. 8.
97 Закон о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства Коми АССР на 1946-1950 гг. Сыктывкар, 1946.
98 Там же. С. 5.
99 Справедливости ради следует отметить, что подобная установка диктовалась во многом объективной необходимостью подъема тяжелой промышленности и наукоемких отраслей производства в качестве гарантии поддержания послевоенного статуса мировой супердержавы и адекватного уровня обороноспособности Советского государства.
100 История крестьянства СССР. Т. 4. С. 39.
101 Там же.
102 Там же. С. 40.
103 Закон о пятилетнем плане восстановления и развития народного хозяйства Коми АССР. Сыктывкар, 1946. С. 19.
104 За новый Север. 1949. 15 июня.
105 Там же. 1940. 20 марта.
106 Там же. 1954. 17 марта.
107 Там же.
108 Данные о фактической площади посева кукурузы по другим источникам расходятся с опубликованными. В документах Статистического управления Коми АССР содержатся сведения всего о 3,7 тыс. га посева этой культуры в 1955 г., что составило 5% от всей посевной площади колхозов республики. См.: НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 1447. Л. 85, 86.
109 Красное Знамя. 1955. 15 июня.
110 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4775. Л. 149.
111 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1219. Л. 82.
112 Там же.
113 Красное Знамя. 1956. 14 нояб.
114 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 600. Л. 12.
115 Красное Знамя. 1956. 14 нояб.
116 Там же. 1957. 27 апр.
117 Там же.
118 Там же. 14 дек.
119 Подсчитано по: НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3897. Л. 7 об.
120 Там же.
121 По отношению к величине условной себестоимости, определяемой трудовыми затратами колхозников, оплаченных на уровне рабочих совхозов.
122 Ченцов Р. Е., Василенко В. П., Коновалов Д. А., Дроздов О. И. Коми областному комитету КПСС, Совету Министров Коми АССР. Докладная записка: "О совершенствовании закупочных цен на колхозную продукцию" // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 1. Оп. 9. Д. 264. Л. 3.
195
123 Почвы Коми АССР и пути повышения их плодородия. Сыктывкар, 1963. С. 40.
124 Включая все сельскохозяйственные угодья и площадь под лесом.
125 За новый Север. 1954. 6 апр.
126 Подсчитано по: НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 113. Л. 17.
127 Подсчитано по: Там же. Д. 1954. Л. 3 об.
128 Республиканская газета "Красное Знамя" 20 апреля 1957 г. отмечала, что "зернышко, производимое в Коми АССР, поистине становится золотым".
129 Там же. 1956. 4 дек.
130 Ченцов Р.Е., Василенко В.П., Коновалов Д.А., Дроздов ОМ. Указ. соч.
131 Необходимо отметить, что 1952 г. был крайне неурожайным для овощеводства. Уже в 1953 г. урожайность овощных культур выросла до 35 ц с га.
132 Красное Знамя. 1956. 4 дек.
133 Александров AM., ГабовЛА., Калянова Т.Г. и др. Советское крестьянство и сельское хозяйство Коми АССР в период завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода к коммунизму (1938-1975 гг.). Сыктывкар, 1980 // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 38.
134 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4834. Л. 38.
135 Красное Знамя. 1958. 2 фев.
136 Там же. 1957. 20 апр.
137 Здесь и далее, если нет специальной оговорки - в физических единицах.
138 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 2681. Л. 47.
139 Там же. Л. 38 об.
140 Очерки по истории Коми АССР. Т. 2. С. 438.
141 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4834. Л. 40.
142 Там же. Д. 2681. Л. 38 об.
143 Там же. Д. 4842. Л. 34.
144 Александров AM., Габов Л.А., Калянова Т.Г. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 24.
145 Там же.
146 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4834. Л. 34.
147 Там же. Л. 32.
148 За новый Север. 1954. 2 окт.
149 НА РК. Ф. 1329. On. 1. Д. 1246. Л. 9.
150 Там же. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3897. Л. 28.
151 Народное хозяйство Коми АССР: Стат. сб. Сыктывкар, 1957. С. 95.
152 Красное Знамя. 1959. 13 янв.
153 НА РК. Ф. 605. On. 1. Д. 2230. Л. 88.
154 Там же.
155 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1219. Л. 253.
156 Красное Знамя. 1956. 7 янв
157 Чупров А.С. Энергетика Республики Коми. Сыктывкар, 2000. Т. 1. С. 439.
158 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3858. Л. 5.
159 Там же. Д. 4771. Л. 22 об.
160 История колхозного права: Сборник законодательных актов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 482.
161 Александров AM., ГабовЛА., Калянова Т.Г и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 23.
162 Подсчитано по: НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 1954. Л. 6 об.; Д. 113. Л. 16 об.
163 Ченцов Р.Е., Василенко В.П., Коновалов ДА., Дроздов ОМ. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 1. Оп. 9. Д. 264. Л. 3.
164 Кроме колхозов Крайнего Севера.
196
165 Красное Знамя. 1956. 4 дек.
166 Ченцов Р.Е., Василенко В .П., Коновалов ДА., Дроздов ОМ. Указ. соч. //Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 1. Оп. 9. Д. 264. Л. 3.
167 Там же // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 47.
168 Там же. Л. 48.
169 Там же. Л. 50.
™ НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 2967. Л. 7 об. 171Тамже. Д. 1441. Л. 47.
172 История крестьянства СССР. Т. 4. С. 63.
173 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 564. Л. 72.
174 Тюрина AM. Формирование кадров специалистов и организаторов колхозного производства, 1946-1958 гг. М., 1973. С. 69.
175 Там же.
176 За новый Север. 1940. 5 марта.
177 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1219. Л. 155.
178 Там же. Л. 154.
179 НА РК. Ф. 642. Оп. 3. Д. 182. Л. 19.
180 Очерки по истории Коми АССР. Т. 2. С. 391.
181 Там же. С. 408.
182 Красное Знамя, 1955. 25 мая.
183 За новый Север. 1953. 4 окт.
184 Там же. 1950. 25 июня.
185 Там же. 1955. 18 янв.
186 Красное Знамя. 1957. 4 окт.
187 Александров AM., Габов Л А., Калянова Т.Г. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 33.
188 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 1280. Л. 267.
189 Красное Знамя. 1957. 6 июля.
Глава вторая
1 Сталин И.В. Речь на первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников. 19 февраля 1933 г. // Сталин И. Вопросы ленинизма. М., 1952. С. 453.
2 Там же.
3 За новый Север. 1948. 18 февр.
4 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 795. Л. 103.
5 С 1950 г. данные несопоставимы из-за постоянного изменения числа колхозов, связанного с их укрупнением.
6 За новый Север. 1947. 8 марта.
7 Там же.
8 НА РК. Ф. 1329. On. 1. Д. 1246. Л. 128.
9 Иванов Н.С. Раскрестьянивание деревни (середина 40-х годов - 50-е годы) // Судьбы российского крестьянства. М., 1996. С. 426.
10 За новый Север. 1947. 16 дек.
11 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 2221. Л. 50.
12 Арутюнян Ю.В. Формирование механизаторских кадров колхозного производства в послевоенный период (1946-1957 гг.) // История СССР. 1958. № 5. С. 10.
13 Там же. С. 11.
14 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3846. Л. 33 об.
15 За новый Север. 1948. 23 июня.
7. Милохин Д.В., Сметанин А.Ф.
197
16 Красное Знамя. 1956. 10 июля.
17 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3846. Л. 53.
18 Красное Знамя. 1957. 26 марта.
19 Там же. 28 мая.
20 Там же. 27 апр.
21 Следует заметить, что диспропорция цен на промышленную и аграрную продукцию вовсе не является изобретением и прерогативой Советского государства. Это обычная мировая практика. Сущность данной формы эксплуатации городом деревни была метко подмечена русскими крестьянами еще в XIX в. в горькой пословице: "Рубль пшеничка да триста рублей бричка".
22 За новый Север. 1947. 16 дек.
23 Там же.
24 Финансы СССР. М., 1967. С. 85.
25 За новый Север. 1948. 16 июля.
26 История крестьянства СССР: История советского крестьянства. М., 1988. Т. 4. С. 181.
27 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 1280. Л. 36 об.
28 Там же.
29 Сталин И.В. Вопросы ленинизма. М., 1952. С. 455.
30 За новый Север. 1948. 16 июля.
31 Записано автором со слов бывшего колхозника Н.Ф. Размыслова из с. Пале-вицы Сыктывдинского района Коми АССР.
32 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 1280. Л. 17 об., 63 об.
33 Финансы СССР. С. 93.
34 За новый Север. 1948. 15 мая.
35 Коми РГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 589. Л. 3.
36 Красное Знамя. 1957. 21 апр.
37 Финансы СССР. С. 252.
38 Зима В.Ф. Второе раскулачивание (Аграрная политика конца 40-х - начала 50-х годов) // Отечественная история. 1994. № 4. С. 118.
39 Там же. С. 116.
40 Там же. С. 121.
41 За новый Север. 1946. 24 апр.
42 Новейшая история отечества: XX век / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1998. Т. 2. С. 258.
43 Там же.
^Димони Т.М. Социальный протест в колхозной деревне 1945-1960 гг. (На материалах европейского Севера России): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Вологда, 1996. С. 12.
45 Безнин М.А., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-x-l960-е гг.) // Отечественная история. 1999. № 3. С. 86.
46 Димони Т.М. Социальный протест в колхозной деревне 1945-1960 гг. (На материалах европейского Севера России): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Вологда, 1996. С. 12.
47 Ленинскую оценку мелкого городского капиталистического производства И.В. Сталин экстраполирует на индивидуальное крестьянское хозяйство. Цит. по: Сталин И.В. К вопросам аграрной политики в СССР: Речь на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. // Сталин И. Вопросы ленинизма. С. 311.
48 История крестьянства СССР: История советского крестьянства. Т. 4. С. 179.
49 За новый Север. 1955. 5 окт.
198
50 Голованов Н.В., Мацу к М.А. Пути развития торговли в Коми в XX в. Сыктывкар, 1999. С. 157.
51 За новый Север. 1949. 1 марта.
52 Новейшая история отечества: XX век. Т. 2. С. 249.
53 Там же.
54 За новый Север. 1947. 17 дек.
55 Там же. 1949. 1 марта.
56 Красное Знамя. 1956. 16 февр.
57 За новый Север. 1947. 16 дек.
58 Во многих торговых точках ОРСов отсутствовали даже элементарные складские помещения для хранения продуктов питания. В результате тоннами портились поступающие мука, мясо, рыба. См.: Голованов И.В., Мацу к М.А. Указ. соч. С. 159.
59 Иванов Н.С. Раскрестьянивание деревни (середина 40-х годов - 50-е годы) // Судьбы российского крестьянства. М., 1996, С. 429.
60 Красное Знамя, 1956. 1 дек.
61 Там же. 10 мая.
62 За новый Север. 1953. 8 марта.
63 Постановление Совета Министров СССР "О мерах по улучшению организации, повышению производительности труда и упорядочению оплаты труда в колхозах" // За новый Север. 1948. 25 июня.
64 За новый Север. 1946. 2 окт.
65 Там же. 1948. 2 июня.
66 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 239. Л. 201.
67 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 2221. Л. 10, 12, 25.
68 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1219. Л. 30.
69 Там же. Л. 29.
70 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 589. Л. 157.
71 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1127. Л. 74.
72 Хрущев Н.С. О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР. М., 1953. С. 6.
73 За новый Север. 1953. 4 окт.
74 Там же.
75 НА РК. Ф. 1329. On. 1. Д. 1247. Л. 106.
76 Там же. Ф. 605. On. 1. Д. 2240. Л. 35.
77 Маленков Г.М. О неотложных задачах в области промышленности и сельского хозяйства и мерах по дальнейшему улучшению материального благосостояния советского народа: Речь на V сессии Верховного Совета СССР в августе 1953 г. // За новый Север. 1953. 9 авг.
78 Там же.
79 Там же. 17 нояб.
80 Там же. 11 авг.
81 Там же. 12 сент.
82 Там же. 23 авг.
83 Там же. 17 нояб.
84 Красное Знамя. 1955. 5 апр.
85 Там же. 1953. 11 авг.
86 Там же. 29 сент.
87 Там же. 4 окт.
88 Там же. 12, 23 авг.
89 Там же. 1954. 7 марта.
90 История России / Под ред. СВ. Леонова. М., 1995. Т. 2. С. 361.
Т
199
91 Жуков Ю.Н. Борьба за власть в руководстве СССР в 1945-1952 годах // Вопр. истории. 1995. № 1. С. 33.
92 История России. Т. 2. С. 345.
93 Решения январского (1955 г.) Пленума ЦК КПСС о Г.М. Маленкове (Выступление М. Реймана) // Вопр. истории. 1999. № 1. С. 31.
94 См.: Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 марта 1956 г. "Об Уставе сельскохозяйственной артели и дальнейшем развитии инициативы колхозников в организации колхозного производства и управлении делами артели" // История колхозного права. М., 1958. С. 451.
95 Новейшая история отечества: XX век. Т. 2. С. 310.
96 За новый Север. 1955. 2 февр.
97 Красное Знамя. 1956. 28 авг.
98 За новый Север. 1953. 28 янв.
99 Там же. 1955. 2 февр.
100 Там же. 1954. 31 июля.
101 Там же. 1955. 18 янв.
102 Шишкин Н.И. Коми АССР. Сыктывкар, 1959. С. 51.
103 За новый Север. 1954. 19 мая.
104 Красное Знамя. 1957. 22 марта.
105 Там же. 1956. 25 авг.
106 Лртемова О.В. Крестьянский двор на европейском Севере (Вторая половина 1930-х-1940-е годы): Автореф. дис.... канд. ист. наук. Вологда, 1997. С. 15.
107 Термин употреблен в постановлении Совета Министров Союза ССР от 1 июля 1958 г. См.: История колхозного права. М., 1958. С. 483.
108 Сталин И.В. Вопросы ленинизма. С. 445.
109 Калинин М.И. О колхозном строе и колхозницах: Из беседы с колхозницами Ярославской области 1 августа 1945 г. // Калинин М.И. Статьи и речи. М., 1975. С. 485.
110 За новый Север. 1946. 22 сент.
111 Чаянов А.В. Краткий курс кооперации. М., 1989. С. 76. Репринтное воспроизведение издания 1925 г.
112 Там же. С. 11.
113 Сталин И.В. К вопросам аграрной политики в СССР: Речь на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. // Сталин И. Вопросы ленинизма. С. 321.
114 За новый Север. 1946. 1 окт.
115 Там же. 31 июля.
[16 Сталин И.В. Речь на первом Всесоюзном съезде колхозников-ударников. 19 февраля 1933 г. // Сталин И. Вопросы ленинизма. С. 451.
117 За новый Север. 1946. 10 авг.
118 Там же. 24 июля. [19 Там же. 20 июля. [20 Там же. 29 сент.
21 Красное Знамя. 1957. 2 нояб.
22 За новый Север. 1946. 10 февр.
23 Красное Знамя. 1956. 13 янв.
24 Там же. 19 дек.
25 За новый Север. 1946. 20 янв.
26 Красное Знамя. 1957. 2 нояб.
27 Там же. 8 сент.
28 Там же. 2 нояб.
29 Там же. 30 авг.
200
130 За новый Север. 1946. 26 окт.
131 НА РК. Ф. 605. On. 1. Д. 1244. Л. 3.
132 Красное Знамя. 1957. 2 нояб.
133 Там же.
134 Там же.
135 За новый Север. 1946. 30 янв.
136 Там же. 1953. 18 сент.
137 Там же. 1946. 31 июля.
138 Красное Знамя. 1955. 5 апр.
139 Там же. 1957. 14 дек.
140 Там же. 1958. 18 апр.
141 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 2221. Л. 25.
шДимони Т.М. Социальный протест в колхозной деревне. 1945-1960 гг. (На материалах европейского Севера России): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Вологда, 1996. С. 11.
143 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 562. Л. 94.
144 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. М., 1959. Т. 1. С. 432.
145 Там же. Т. 2. С. 41.
146 За новый Север. 1955. 29 янв.
147 Красное Знамя. 1956. 17 апр.
148 Там же. 24 нояб.
149 Там же. 12 июля.
150 За новый Север. 1946. 19 сент.
151 Там же. 2 июля.
152 За новый Север. 1946. 12 авг.
153 Красное Знамя. 1955. 28 окт.
154 История колхозного права: Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917-1958 гг. Т. 2. С. 297.
155 За новый Север. 1946. 2 окт.
156 Денисова JI.H. Деревня Российского Нечерноземья: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 1996. С. 34.
157 За новый Север. 1953. 8 марта.
158 Там же. 18 марта.
159 Гагарин Ю.В. История религии и атеизма народа коми. М., 1978. С. 289.
160 Красное Знамя. 1955. 15 июня.
161 Там же. 24 апр.
162 Там же. 1956. 24 июля.
163 Там же. 1957. 24 авг.
164 Там же. 1956. 25 авг.
165 Там же.
166 Там же. 1957. 26 мая.
167 Там же. 2 нояб.
168 НА РК. Ф. 1329. On. 1. Д. 1247. Л. 106.
169 Там же. Ф. 605. On. 1. Д. 2230. Л. 31.
170 Там же. Ф. 1329. On. 1. Д. 1247. Л. 106.
171 Там же. Ф. 605. On. 1. Д. 2230. Л. 207.
172 Там же. Ф. 1329. On. 1. Д. 1240. Л. 122.
173 Там же. Л. 127.
174 Там же. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4869. Л. 77.
175 Красное Знамя. 1958. 11 янв.
201
176 Скотт Дж. Оружие слабых: повседневное сопротивление и его значение // Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире. М., 1992. С. 286-287.
177 Большая советская энциклопедия. М., 1973. Т. 12. С. 278.
178 Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. М., 1952. С. 31.
179 Там же. С. 32.
180 Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 8. С. 134.
181 Там же. 1965. Т. 13. С. 503.
182 Там же. С. 499.
183 Подробнее см.: Верт Н. История советского государства. М., 1995. С. 257.
184 Сталин И.В. К вопросам аграрной политики в СССР: Речь на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. // Сталин И.В. Вопросы ленинизма. С. 308.
185 Там же. С. 499.
186 Сталин И.В. Экономические проблемы социализма в СССР. С. 62.
187 Там же.
188 Сталин И.В. К вопросам аграрной политики в СССР: Речь на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. // Сталин И.В. Вопросы ленинизма. С. 309.
189 Шанин Т. Понятие крестьянства // Великий незнакомец: Крестьяне и фермеры в современном мире. С. 13; Скотт Дж. Указ. соч. С. 285.
190 Скотт Дж. Указ. соч.
191 Димони Т.М. Указ. соч. С. 1.
192 Известна шутка начала 1930-х годов: После продолжительных уговоров о вступлении в колхоз крестьян спрашивают, что они обо всем этом думают, и слышат в ответ: "Мы все, конечно, за колхоз, но не в нашей деревне".
193 Термин активно использовался в 1920-е годы экономистами-аграрниками, стоящими на марксистских позициях. См.: Преображенский ЕЛ. Основной закон социалистического накопления // Пути развития: дискуссии 20-х гг. Л., 1990. С. 53-130.
194 Данная политика была продиктована во многом теми грандиозными задачами, которые пыталось достичь советское государство в условиях жесткой ограниченности финансовых ресурсов.
195 Димони Т.М. Указ. соч. С. 10.
196 Данные о численности наличного населения колхозов на конец 1958 г. расходятся. Коллектив авторов ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН приводит цифру 82,4 тыс. человек. В таком случае убыль сельского населения за 1946-1958 гг. составляет 35%. См.: Александров AM., Габов Л.А., Калянова ТТ. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 33. Такая же цифра приводится в другой публикации. См.: Безнин МЛ., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (Вторая половина 1940-х-1960-е гг.) // Отечественная история. 1999. № 3. С. 89.
197 Александров А.Н., Габов Л.А., Калянова ТТ. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 34.
198 История советского крестьянства. Т. 4. С. 281.
199 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 609. Л. 48.
200 Димони Т.М. Указ. соч. С. 11.
201 НА РК. Ф. 605. On. 1. Д. 359. Л. 106.
202 Красное Знамя. 1955. 28 авг.
203 Александров А.Н., Габов Л.А., Калянова ТТ. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 33.
204 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1219. Л. 208.
205 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 609. Л. 47.
202
206 Александров А.П., Габов Л.А., Калянова ТТ. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 34. 2°7 НА РК. Ф. 605. On. 1. Д. 372. Л. 2.
208 Александров А.П., Габов Л.А., Калянова ТТ. и др. Указ. соч. // Научный архив Коми НЦ УрО РАН. Ф. 5. Оп. 2. Д. 254. Л. 34. 2°9 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 2681. Л. 47. 2*о Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. On. 1. Д. 609. Л. 48.
211 Там же. Л. 50.
212 Там же. Л. 49.
213 Красное Знамя. 1958. 15 февр.
2*4 НА РК. Ф. 605. On. 1. Д. 1244. Л. 266.
215 Там же. Ф. 140. Оп. 2. Д. 3846. Л. 33 об.
216 Там же. Л. 39, 40.
217 За новый Север. 1946. 21 сент.
218 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 37. Л. 62.
219 Там же. On. 1. Д. 629. Л. 157.
220 Там же. Д. 536. Л. 124.
221 За новый Север. 1954. 25 авг.
222 НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 113. Л. 1; Оп. 2. Д. 3852. Л. 3; Ф. 140. Оп. 2. Д. 3897. Л. 2 об.
223 Там же. Ф. 605. On. 1. Д. 1246. Л. 545.
224 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 641. Л. 27.
225 За новый Север. 1946. 21 сент.
226 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 641. Л. 26.
227 Там же. Л. 26, 27, 28.
228 Там же. Л. 30.
229 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 1280. Л. 36 об.
230 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 788. Л. 53.
231 НА РК. Ф. 690. On. 1. Д. 1280. Л. 272.
232 Там же. Л. 292.
233 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 939. Л. 294.
234 Там же. Д. 1127. Л. 31.
235 Там же. Л. 30.
236 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 179. Л. 15.
237 НА РК. Ф. 140. Оп. 2. Д. 4869. Л. 5.
238 Там же.
239 Безнин МЛ., Димони Т.М. Указ. соч. // Отечественная история. 1999. № 3. С. 87.
240 Красное Знамя. 1957. 26 февр.
241 НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 1267. Л. 2.
242 Там же. Д. 1254. Л. 1.
243 Там же. Д. 1267. Л. 3.
244 Там же. Д. 1254. Л. 1.
245 Там же. Д. 1269. Л. 6.
246 Известный писатель Василий Белов отмечает, что обычай устраивать праздничные собрания, которые завершались торжественным общим обедом, трапезой, существовал в большинстве северных колхозов. Участвовали в этом обеде все поголовно, от мала до велика. Тем, кто не мог прийти, приносили еду с общественного стола на дом. Безусловно, колхозные собрания еще и в послевоенные годы имели отдаленные ритуальные признаки. См.: Белов В.И. Повседневная жизнь Русского Севера: Очерки о быте и народном искусстве крестьян Вологодской, Архангельской и Кировской областей. М., 2000. С. 276.
203
247 НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 1269. Л. 4.
248 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 939. Л. 335.
249 НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 1269. Л. 7.
250 Там же. Д. 1267. Л. 3.
251 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 30. Л. 11.
252 Там же. Л. 35.
253 Там же. Л. 34.
254 Там же. Л. 35.
255 Там же.
256 Там же. Л. 11.
257 Там же. Д. 181. Л. 43.
258 Безнин МЛ., Димони Т.М. Указ. соч. // Отечественная история. 1999. № 3. С. 93.
259 НА РК. Ф. 605. On. 1. Д. 2230. Л. 38, 39.
260 За новый Север. 1954. 23 окт.
261 Не случайно большинство опубликованных его работ носят форму обращений к гражданам и бесед с избирателями.
262 Несмотря на то что данный эпизод произошел не в Коми АССР, все же представляется уместным привести его в работе, так как единые принципы аграрной политики государства по отношению ко всей колхозной деревне вовсе не исключали возможность повторения такого же случая и в колхозах республики.
263 Калинин М.И. Некоторые вопросы партийно-политической работы в деревне // Калинин М.И. Статьи и речи. М., 1975. С. 516.
264 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 181. Л. 62.
265 Там же. Л. 6.
266 Гагарин Ю.В. Религиозные пережитки в Коми АССР и их преодоление. Сыктывкар, 1971. С. 189.
267 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 181. Л. 41.
268 Там же. Л. 45.
269 Там же. Л. 43.
270 Безнин МЛ., Димони Т.М. Указ. соч. // Отечественная история. 1999. № 3. С. 94.
271 Гагарин Ю.В. История религии и атеизма народа Коми. С. 290.
212 Безнин МЛ., Димони Т.М. Указ. соч. // Отечественная история, 1999. № 3. С. 95.
273 Гагарин Ю.В. История религии и атеизма народа Коми. С. 293.
274 Русское православие: Вехи истории. М., 1989. С. 651.
275 БоффаДж. История Советского Союза. М., 1994. Т. 2. С. 396.
276 Красное Знамя, 1956. 14 окт.
277 Там же. 1957. 4 июня.
278 Гагарин Ю.В. Религиозные пережитки в Коми АССР и их преодоление. С. 175.
279 НА РК. Ф. 1307. On. 1. Д. 315. Л. 68.
280 Коми ГА ОПДФ. Ф. 1. Оп. 4. Д. 30. Л. 217.
281 РГАЭ. Ф. 9476. On. 1. Д. 1127. Л. 171.
282 Там же. Л. 169.
283 Игнатова Н. М. Формы протеста спецпереселенцев на территории Республики Коми в 1930-1940-е годы // Проблемы материальной и духовной культуры народов России и зарубежных стран: Тез. докл. Сыктывкар, 1999. С. 98.
284 Имеется в виду особая, "скрытая" форма забастовки, изобретенная рабочими Италии в XIX в., заключавшаяся в том, чтобы, не давая формального по
204
вода к привлечению к ответственности, создавая вид "нормальной" работы, в то же время, прибегая к разным уловкам, полностью срывать производственный процесс.
285 Письмо И.В. Сталина М.А. Шолохову // Судьбы российского крестьянства: Россия XX век. М., 1996. С. 358. См. также: Писатель и вождь: Переписка М.А. Шолохова с И.В. Сталиным. М., 1997. С. 68.
286 История советского крестьянства. Т. 4. С. 275.
Заключение
1 Безнин МЛ., Димони Т.М. Социальный протест колхозного крестьянства (вторая половина 1940-x-l960-е гг.) // Отечественная история. 1999. № 3. С. 89.
2 НА РК. Ф. 408. On. 1. Д. 113. Л. 127 об.