3. Коми колхозная деревня в послевоенные годы 1946-1958

82
В 1947 г. в Коми АССР по решению Совета Министров Коми АССР и Бюро обкома ВКП(б) была открыта двухгодичная государственная школа по подготовке председателей колхозов173. Это решение было принято в соответствии с постановлениями февральского Пленума ЦК ВКП(б) "О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период" и Правительства СССР "О подготовке руководящих кадров колхозов" в августе того же года. Всего по стране работала 101 такая школа, в том числе в РСФСР - 60174. По свидетельству А.П. Тюриной, эти учебные заведения были организованы с таким расчетом, "чтобы каждая республика или крупный экономический регион имели свою школу для подготовки руководителей колхозных кадров из числа местных жителей"175. До войны подобная работа проводилась лишь на краткосрочных 15-дневных курсах при Наркомземе Коми АССР176. При школах работали одногодичные и 6-месячные курсы, подготовительное отделение. Сыктывкарская школа председателей была организована на базе Нижне-Човской одногодичной сельскохозяйственной школы.
Следует отметить, что работе этого учебного заведения в Коми АССР были присущи серьезные недостатки. За трехлетний период (1950-1952) вместо 100 человек по плану было выпущено всего 58, из них 17 или 29,3% не возвратились в свои колхозы, устроившись в различных организациях не по специальности. Одногодичные и 6-месячные курсы по переподготовке председателей колхозов за тот же период вместо 269 человек по плану выпустили всего 149, из которых только 51 человек (34,2%), на конец 1952 г., работали председателями и заместителями председателей колхозов. В 1952 г. на данных курсах обучалось всего семь человек вместо 25 по плану177. Хронический недобор учащихся объяснялся тем, что колхозы не стремились посылать на учебу своих работников. По существующим правилам артели должны были сохранять за выбывшим полный объем трудодней, оплачивать его проезд к месту учебы и обратно, а также выплачивать денежное содержание на все время обучения. При этом не было никакой гарантии, что они вернутся в колхоз по окончании учебы.
Региональный инспектор Совета по делам колхозов при Правительстве СССР А. Шарапов в докладе его председателю А.А. Андрееву отмечал, что "в учебном процессе школы имеются серьезные недостатки. По состоянию на 14 июля 1952 г. учебный план выполнен всего на 58,6%. Успеваемость за первое полугодие составляет 90,4%, а пропуски по неуважительным причинам - 9,9%. Обращает на себя внимание низкий уровень преподавания. Кроме того, нет преподавателей по механизации и элект
83
рификации сельского хозяйства и агронома-растениевода... Культурно-бытовая работа в школе поставлена неудовлетворительно. Школа не имеет собственного клуба. Среди учащихся нередки случаи пьянки и появления на занятиях в нетрезвом виде. Имеются факты сожительства, беременности девушек и на этой почве самоубийства"178.
Однако следует заметить, что столь существенные негативные явления постепенно преодолевались, и школа сыграла положительную роль в повышении квалификации и общеобразовательного уровня организаторов колхозного производства. С 1947 по 1950 г. в ней было подготовлено 256 руководителей. В 1949 г. в системе Министерства сельского хозяйства Коми АССР насчитывалось 884 специалиста, в том числе 129 с высшим образованием179.
Кроме того, в республике в то время действовали три одногодичные сельскохозяйственные школы, которые готовили животноводов, полеводов, пчеловодов, младших фельдшеров. Выпускники школ работали председателями, бригадирами, заведующими животноводческими фермами колхозов. За тот же период в них получили подготовку 588 специалистов массовых профессий180. В Коми АССР также существовала сеть районных колхозных школ (РКШ), созданных с первых лет колхозного строительства. Их деятельность сосредоточивалась на повышении квалификации сельскохозяйственных кадров. Повышение квалификации бригадиров, заведующих животноводческими фермами через систему курсов осуществлялось в Ульяновском сельскохозяйственном и Ижемском зооветеринарном техникумах, сельхозшколах. Подготовка механизаторов и их переподготовка проводилась в Сыктывкарской школе механизации и при МТС. Кроме того, на селе работали агрономические и зоотехнические кружки, хотя многие из них существовали только формально.
За 1950-1952 гг. сельскохозяйственными школами было выпущено 33 техника-оператора и 334 специалиста массовой квалификации. В школе механизации сельского хозяйства за указанный период было подготовлено 837 трактористов, 66 бригадиров, 86 комбайнеров, 15 механиков и 251 механизатор. При сельскохозяйственных техникумах с 1945 г. по 1952 г. повысили квалификацию 637 специалистов сельского хозяйства, имевших среднее образование. За годы четвертой пятилетки количество специалистов, работавших в сельском хозяйстве Коми АССР, увеличилось с 570 до 863. В 1951-1952 гг. в сельское хозяйство республики дополнительно прибыло 175 специалистов с высшим и средним образованием; 746 руководящих работников и специалистов прошли курсы при высших учебных заведениях вне республики181. С
84
1953 г. школы механизации были преобразованы в училища. Их выпускники обязаны были проработать по специальности не менее двух лет. Училищами механизации Коми АССР за 1952—
1954 гг. было выпущено и направлено в МТС 2 тыс. 086 человек, в том числе 1 тыс. 337 трактористов, 175 механиков-комбайнеров, 128 шоферов, 69 бригадиров тракторных бригад182.
И все же следует отметить острую нехватку в колхозном производстве квалифицированных кадров, обусловленную неблагополучной социально-экономической ситуацией на селе. Несмотря на ряд существенных льгот по оплате труда и налогам, наилучшие шансы войти в высшее руководящее звено колхозов, образованные люди стремились уйти из сферы непосредственного производства и получить работу в органах управления сельским хозяйством. Именно здесь и оседало большинство подготовленных работников. На 1953 г. в республике имелось 1 тыс. 355 специалистов сельского хозяйства, в том числе 261 человек с высшим образованием. Таким образом, на один колхоз, в среднем, приходилось по четыре специалиста. Однако непосредственно в колхозах было занято только 87 человек, или 6,4% от указанного числа. Из 336 председателей колхозов имели высшее и среднее образование лишь 37 человек (11%), остальные считались практиками183.
Основную массу колхозников, занятых в производстве, составляли работники малоквалифицированного труда, большинство из которых не имели определенной квалификации, но накопили большой практический опыт работы. В 1950-е годы был сделан шаг в повышении квалификации этой категории колхозного крестьянства. По решению ЦК ВКП (б) от 19 июня 1950 г. "О постановке дела пропаганды и внедрения достижений науки и передового опыта в сельском хозяйстве"184 при многих колхозах были организованы трехлетние агрозоотехнические курсы. Были они созданы и в Коми АССР. Однако обучение в них не носило системного характера и его эффективность оказалась невысокой. В 1954 г. из 4 тыс. 355 человек, обучавшихся на трехлетних агрозоотехнических курсах при колхозах республики, смогли успешно их окончить лишь 389 человек, или 8,9%185. В 1956 г. срок обучения на курсах был сокращен до двух лет.
К концу 1957 г. ситуация с кадрами несколько улучшилась, в Коми АССР насчитывалось уже 1 тыс. 600 специалистов сельского хозяйства186. В 1958 г. в колхозах имелось: 159 агрономов, 199 зоотехников, 15 ветврачей, 315 заведующих животноводческими фермами, 609 бригадиров. Улучшился качественный состав председателей колхозов. Из 301 председателя 100 имели высшее и среднее образование187. Таким образом, можно сделать вывод, что усилия государства по улучшению качественного и количест
85
венного состава руководителей колхозного производства и специалистов принесли положительные результаты. Усилилась специализация аграрного труда, возрос уровень подготовки руководящего звена и простых колхозников. Но говорить об окончательном решении вопроса с обеспечением артелей квалифицированными кадрами было еще рано.
Прежде чем подвести итоги, необходимо остановиться и на оценке развития личных подсобных хозяйств колхозников Коми АССР. В рассматриваемое время они играли ключевую роль в жизнеобеспечении колхозной семьи и значительную - в общем объеме производства аграрной продукции. Важно отметить, что размер общей посевной площади, находившейся в пользовании членов сельхозартелей, несколько уменьшился. Так, если в 1945 г. посевная площадь индивидуальных подсобных хозяйств составляла 5,1 тыс. га, то к концу 1958 г. - 4,2 тыс., или на 17,6% меньше (Прил., табл. 4). Это было связано с тем, что размер личного крестьянского подворья был жестко ограничен и при уменьшении общего количества колхозных дворов, наблюдаемого в те годы, оставшаяся невостребованной земля возвращалась в пользование колхозов, а не перераспределялась среди оставшихся колхозников. Однако при общем сокращении посевов в коллективных хозяйствах республики удельный вес посевов колхозного крестьянства даже несколько возрос, несмотря на сокращение в абсолютных цифрах. Если в 1945 г. личные посевы крестьян занимали 5,8% от посевной площади колхозов, то в 1958 г. - 6,7% (Прил., табл. 1 и 4).
Структура посевов личных подсобных хозяйств колхозников за рассматриваемый период подверглась весьма незначительным изменениям. Основу составляли посадки картофеля - основного продукта питания жителей деревни. Удельный вес его несколько возрос. В 1958 г. данная культура составляла 85,6% от имевшейся посевной площади, против 72,5% - в 1945 г. За тот же период доля посевов зерновых сократилась с 10,7% до 7,2, а овощей - с 14,6 до 7,2% (Прил., табл. 4).
Эффективность полеводства в индивидуальных подсобных хозяйствах была высокой. Например, урожайность картофеля на приусадебных участках колхозников Троицко-Печорского района Коми АССР составляла в 1950 г. 150 ц с 1 га188, что было довольно хорошим показателем. Достижение столь значительной урожайности объясняется тем, что колхозники вынуждены были тогда сеять картофель для личных нужд на небольших участках земли - не более 2—4 сотен кв. м. Соответственно, их было несравненно легче обрабатывать, проводить все агротехнические работы в оптимальные сроки, в отличие от общественного хозяй
86
ства. Небольшие огороды по сравнению с колхозными полями были гораздо лучше удобрены, что непосредственно сказывалось на росте урожайности.
В рассматриваемый период произошли некоторые изменения в развитии животноводства в подсобных хозяйствах членов сельхозартелей Коми АССР. Численность крупного рогатого скота в личном пользовании снизилась с 1946 по 1959 г. с 23,7 тыс. голов до 16,4 тыс. (на 30,8%). Основу поголовья составляли коровы, доля которых в 1946 г. равнялась 87,8%, а в 1959 г. - 86,0%. Значительно уменьшилось и количество коз - с 7,5 тыс. голов до 2,5 тыс. соответственно, или в три раза. Количество овец осталось практически неизменным - около 27 тыс. Но следует и отметить резкий рост поголовья свиней. В 1959 г. их численность достигла 8,3 тыс., против 2,2 тыс. голов в 1946 г. (Прил., табл. 24). Снижение поголовья скота в личном пользовании колхозников было также связано с сокращением числа приусадебных хозяйств. Если в 1946 г. в колхозах насчитывалось 41 249 крестьянских дворов, то в 1958 г. - лишь 28 944 (снижение на 29,8%). Однако в уровне обеспечения крестьянских хозяйств скотом произошли положительные изменения. Так, если в 1946 г. 21,6% всех дворов не имели какого-либо скота, то в 1958 г. - лишь 14,0%. Соответственно, бескоровные хозяйства составляли 43,8 и 37,5% (Прил., табл. 23).
Следует отметить, что в рассматриваемый период подсобное хозяйство колхозников сохраняло, в основном, натуральный характер, товарность его была невысокой. Главной целью его ведения для колхозников было обеспечение семьи продуктами питания. Такой характер производства был обусловлен административными и налоговыми мерами со стороны государства. К концу 1950-х годов снизилось и государственное значение индивидуального производства. Так, в общем объеме заготовок доля обязательных поставок колхозников Коми АССР по мясу в 1952 г. составляла 23%, а в 1957 г. - лишь 10,2%; по молоку, соответственно - 31 и 7,1%189. В 1957 г. все обязательные поставки с индивидуального колхозного подворья были отменены.
Итак, в развитии колхозного производства за 1946-1958 гг. произошли значительные изменения, носившие весьма противоречивый характер. До 1953 г. для колхозного производства Коми АССР были характерны, в основном, застойные тенденции, и даже элементы кризисного развития. Довоенный уровень экономического состояния восстановить не удалось. Однако благодаря коренному пересмотру аграрной политики советского государства в 1953г., заключавшегося в отказе от сверхпотребительского отношения к деревне и внедрения элементов государственной
87
поддержки колхозного сектора аграрного производства, основные экономические последствия войны были преодолены. В результате окрепла экономика колхозов, повысились натуральные и денежные доходы, появилась почва для того, чтобы труд колхозников стал более высокооплачиваемым, резко возросла механизация трудоемких процессов производства, значительно поднялся уровень электрификации.
К концу рассматриваемого периода колхозы давали значительную часть продукции земледелия и животноводства. В 1958 г. в Коми АССР ими было произведено 44,2% всей валовой продукции сельского хозяйства, в то время как в совхозах - 3,6%, остальные 52,2% приходились на индивидуальный сектор колхозников, рабочих и служащих и подсобные хозяйства промышленных предприятий, при этом 83% государственных закупок мяса и 87% молока было получено от колхозов. К концу рассматриваемого периода в республике насчитывался 301 колхоз, 820,2 тыс. га земельных угодий, в том числе 75,2 тыс. га пашни. Колхозы имели более 636 тракторов, 117 комбайнов, 392 автомашины и тысячи других сельскохозяйственных механизмов и орудий. Чуть менее половины колхозов были уже электрифицированы. Поголовье крупного рогатого скота артелей насчитывало в 1958 г. 65 тыс. голов, в том числе 32,5 тыс. коров, или 50,2% от общего поголовья; свиней - 14,5 тыс. голов, овец - 30,9 тыс., лошадей - более 22 тыс. (Прил., табл. 1, 12, 32, 34).
Но наряду с экономически окрепшими, в большинстве случаев укрупненными колхозами, в республике оставалось еще немало мелких, слабых, отстающих хозяйств. В колхозах ощущался недостаток сельскохозяйственных машин, необходимых для сбора урожая, проведения мелиоративных работ, удобрения полей, приготовления кормов, механической дойки коров и т.п. Остро стоял вопрос с обеспечением рабочей силой, эффективным использованием сельскохозяйственной техники. Тем не менее следует признать, что благодаря реформам 1950-х годов колхозам Коми АССР все же удалось достичь успехов в своем хозяйственном развитии.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ КОЛХОЗНОГО КРЕСТЬЯНСТВА В КОМИ АССР В 1946-1958 гг.
Материальное положение колхозников
В самом начале массовой коллективизации руководитель ЦК ВКП(б) И.В. Сталин утверждал, что "ближайшая задача" политического руководства СССР в процессе колхозного строительства - "сделать всех колхозников зажиточными". Крестьянство убеждали, что "путь колхозов - единственно правильный путь"1. Для того чтобы достигнуть "зажиточности" в самом недалеком будущем, от колхозников не требовалось ничего невозможного: "только одно - работать в колхозе честно, правильно использовать тракторы и машины, правильно использовать рабочий скот, правильно обрабатывать землю, беречь колхозную собственность"2. По существу, данный свод правил мало чем отличался от традиционного, "доколхозного" отношения к труду и своему хозяйству российского земледельца. В 1948 г. глава Советского правительства вновь призвал "сделать все колхозы большевистскими, а колхозников - зажиточными"3.
В то же время реалии послевоенной колхозной деревни заставляют усомниться в искренности слов политического лидера страны. В параграфе "Положение колхозной деревни после Великой Отечественной войны" отмечалось, что к 1946 г. материальное положение колхозников Коми АССР ухудшилось по сравнению с периодом конца 1930 - начала 1940-х годов и было на очень низком уровне. Но и в последующий период 1946-1952 гг. главная сила колхозного строя (крестьянство) не только была далека от понятия "зажиточности", т.е. достатка, отсутствия нужды в основных материальных благах, но, напротив, фактически поставлена на грань выживания. Материальное положение коми крестьянства, как и всего советского крестьянства во второй половине 1940 - начале 1950-х годов, имело устойчивую тенденцию к ухудшению. Натуральные выдачи на выработанные трудодни исчислялись граммами, денежные - копейками. Это время было
89
едва ли не самым тяжелым за всю историю колхозного крестьянства Коми АССР.
Советская историография, следуя принятой идеологии, утверждала, что благосостояние колхозников должно было напрямую зависеть от уровня экономического развития колхозов, членами которых они являлись. Из этого бесспорного утверждения следовал вывод, что колхозник был непосредственно заинтересован в развитии "общественного хозяйства", ибо чем лучше он работал, тем крепче становилась экономика артели, тем в большей степени увеличивался размер фонда оплаты труда, тем значительнее улучшалось благосостояние колхозника. Эта логическая конструкция умело использовалась официальной пропагандой с целью стимулировать колхозное крестьянство к более интенсивному труду в колхозе.
Однако была одна деталь, которая постоянно замалчивалась, оставаясь, по сути, на самой поверхности, лишавшая указанный силлогизм всякого смысла. Речь идет о специфической системе ценообразования на производимую колхозом продукцию. Согласно принципам функционирования колхозной системы, артели были вынуждены в обязательном порядке реализо-вывать большую часть производимых продуктов государству по его же строго установленной цене. Фактически государство изымало из аграрного производства не только весь прибавочный продукт, но и часть необходимого. Как уже отмечалось, именно от государственной политики в области ценообразования и системы сбыта аграрной продукции и зависел уровень экономического развития колхозов, и, следовательно, размер оплаты труда колхозного крестьянства. Таким образом, материальное благосостояние членов сельскохозяйственных артелей зависело от интенсивности их трудового участия в общественном хозяйстве едва ли не в последнюю очередь.
Формально государство не несло никакой ответственности за положение колхозников, перекладывая все бремя на них самих, внешне следуя перевернутой логике: если доход крестьянина оказывался слишком мал, это означало лишь одно - он плохо работал и все претензии должен предъявлять себе. На практике ситуация была совершенно иная: в колхозах Коми АССР разрыв оплаты труда между "передовиками" сельского хозяйства, работавшими "не покладая рук" и вырабатывавшими большое количество трудодней и "нерадивыми" колхозниками, едва отрабатывавшими обязательный минимум в 100 трудодней, был совершенно незначительный. Более того, среднегодовая выработка одного трудоспособного мужчины в период с 1946 по 1952 г. повысилась с 331 до 336 трудодней, в то время как денежное содержание трудо
90
дня сократилось более чем в 2 раза (Прил., табл. 42 и 52). При этом некоторая часть реально выработанных колхозниками трудодней не оплачивалась под предлогом борьбы с их "разбазариванием", т.е. необоснованным начислением. Например, в колхозах Коми АССР в 1948 г. было не оплачено 256 тыс. выработанных трудодней, а в 1952 г. - 236 тыс. (Прил., табл. 41). Представитель Совета по делам колхозов при Совете Министров СССР по Коми АССР И. Старухин отмечал в 1948 г., что во многих колхозах республики "записи трудодней в трудовые книжки производились часто с большим опозданием, трудовые книжки на руки колхозникам не выдавались и колхозники не знали до конца года сколько они выработали трудодней"4, что создавало условия для любых злоупотреблений.
Общая сумма денежных средств в колхозах Коми АССР, распределенная на трудодни в период с 1946 по 1952 г., неуклонно снижалась с 19,2 млн руб. (или 35,7% от всей суммы дохода) до 7,8 млн руб. (или 16,5% от всей суммы дохода), сократившись, таким образом, номинально и относительно почти в 2,5 раза. Представляется, что это происходило в связи с необходимостью жесткой экономии "фонда заработной платы" с тем, чтобы была возможность совершать различные обязательные платежи в полном объеме, а также иметь часть средств на собственное развитие. С 1946 по 1949 г.5 значительно возросло число колхозов Коми АССР без выдачи денег по трудодням - с 53 до 94 хозяйств, а с выдачей до 60 коп. - с 258 до 395 хозяйств, соответственно. Таким образом, удельный вес артелей без выдачи денег и с выдачей до 60 коп. в 1949 г. был равен 71,8% от их общего числа, против 38,3% в 1946 г. При этом число благополучных артелей, выдававших свыше 2,5 руб. на выработанный трудодень, сократилось - с 98 (14,6% всех хозяйств) в 1946 г. до 53 (7,8% всех хозяйств) в 1949 г. (Прил., табл. 53).
В 1948 г. среднегодовая выработка в колхозах Коми АССР одним трудоспособным мужчиной равнялась 311 трудодням, при денежной оценке одного трудодня в 1 руб. 18 коп. (Прил., табл. 42 и 52). Следовательно, средний годовой доход трудоспособного колхозника от работы в общественном хозяйстве колхоза в 1948 г. был равен 366 руб. 98 коп., или 30 руб. 58 коп. в месяц. Важно учесть при этом, что доход женщин, подростков и нетрудоспособных был еще ниже, потому что они, как правило, вырабатывали меньшее количество трудодней. Конечно, это были только средние показатели по республике. Уровни оплаты труда в различных колхозах Коми АССР значительно отличались друг от друга. Например, в оленеводческом "колхозе-миллионере" им. В.И. Ленина с. Петрунь Кожвинского района Коми АССР в
91
1947 г. на один трудодень были выданы 13 руб. 53 коп. и 420 г мяса6. В 1952 г. в передовом оленеводческом хозяйстве "Путь Ленина" Ижемского района семья колхозника А.Е. Канева получила за год 13 тыс. руб., 786 кг мяса, 480 кг хлеба7. Следует отметить, что это были достаточно редкие, можно сказать, единичные случаи. В основном в колхозах республики деньги на трудодни колхозникам не выдавались из года в год, а, кроме того, в большинстве колхозов выплаты проводились значительно ниже среднереспубликанского уровня. Так, в 1947 г. деньги не выдавались в 65 колхозах (в 9,6% от их числа), а менее одного рубля на трудодень было распределено в 363 артелях (53,7%) (Прил., табл. 54). Например, в 13 крупных колхозах Усть-Вымского района Коми АССР ("1 Мая", им. Маленкова, "Победа", им. Хрущева, "Путь Сталина", им. Молотова и др.), колхозники получали на трудодни от 10 до 50 коп.8 Важно учесть при этом, что карточная система распределения продуктов, существовавшая в СССР до конца 1947 г., на крестьян не распространялась9.
В период с 1946 по 1952 г. доходы колхозников от работ в общественном хозяйстве имели устойчивую тенденцию к сокращению. Средняя денежная оценка трудодня в артелях Коми АССР в 1952 г. была равна всего 63 коп., против 64 копеек в 1940 г., т.е. ниже довоенного уровня, и 1 руб. 39 коп. в 1947 г. - в 2,2 раза ниже самого высокого показателя оплаты крестьянского труда в период с 1946 по 1953 г. (Прил., табл. 52).
Следует подчеркнуть, что подобный уровень денежных доходов не мог в должной мере обеспечить воспроизводство рабочей силы. В доказательство можно привести данные о единых государственных розничных ценах на продукты питания, введенные приказом Министерства торговли СССР за № 550 от 14 декабря 1947 г. в рамках проводимой в стране денежной реформы и отмены карточной системы распределения продовольственных и промышленных товаров. Так, в государственной торговле новая цена на килограмм ржаного хлеба равнялась 3 руб. 20 коп., пшеничного - 7 руб. 80 коп., на килограмм сахара - 16 руб. 50 коп., на килограмм растительного масла - 32 руб., стограммовая пачка чая стоила 16 руб., бутылка водки - 60 руб.10
Таблица 56 Приложения содержит данные о научно обоснованных нормах потребления пищевых продуктов трудоспособным мужчиной, занятым физическим, немеханизированным трудом средней степени тяжести. Так, в конкретном случае, необходимый годовой уровень потребления хлебных продуктов составляет 259,1, картофеля - 109,5, мяса - 91,2, молока - 182,5, масла сливочного - 12,7, растительного - 7,3 кг, яиц - 365 шт., сахара -36,5 кг и т.д. Список состоит из 18 незаменимых продуктов. Ука
92
занные нормы учитывают, кроме общей калорийности питания для различных категорий населения (возраст, пол, условия труда, климатические и сезонные факторы), и правильное соотношение между отдельными составляющими пищи - содержанием жиров, белков, углеводов и витаминов, которые обеспечивают оптимальные потребности человеческого организма. Они рассчитываются вне зависимости от реальных размеров производства продуктов и наличия денежных средств у населения.
Таким образом, приблизительная стоимость необходимого набора продуктов питания, исключая картофель, для третьего ценового пояса СССР, куда входила и Коми АССР, составляла после денежной реформы декабря 1947 г. - 8852 руб. 42 коп. в год, или 737 руб. 70 коп. в месяц, при условии его покупки в системе государственной розничной торговли. Денежный доход на выработанные трудодни, полученный в среднем одним трудоспособным колхозником Коми АССР в 1948 г. (322 руб. 14 коп. в год), составлял всего 3,6% от указанной суммы (Прил., табл. 42 и 52).
Колхозники-механизаторы Коми АССР имели доход несколько выше. Прежде всего это касалось выдач зерна по так называемому гарантийному минимуму, т.е. нормы, составлявшей до 1947 г. 3 кг зерна на трудодень, независимо от итогов хозяйственной деятельности артели, а после 1947 г. - 2 или 3 кг зерна, в зависимости от выполнения плана11. Кроме того, гарантийный минимум распространялся и на денежную составляющую трудодня, которая должна была быть не ниже 2,5 руб., а с февраля 1947 г. - не ниже 4 руб.12 При недостатке оплаты со стороны колхоза государство в обязательном порядке дотировало разницу. Размер выдачи остальных продуктов на трудодни механизаторам был в том же объеме, что и остальным колхозникам. Но и при таком порядке оплаты труда доходы трактористов и других механизаторов были низкими. Это признавала и советская историография. Например, видный исследователь истории механизации сельского хозяйства СССР Ю.В. Арутюнян еще в 1958 г. отмечал, что "хотя денежный гарантийный минимум в послевоенные годы значительно вырос, тем не менее среднегодовой заработок механизаторов в абсолютном выражении не соответствовал их квалификации"13.
В 1952 г., например, максимальная выработка трактористов Коми АССР составляла 300 трудодней в год. На них, по гарантийному минимуму, можно было рассчитывать на выдачу 600 кг зерна и 1200 руб. деньгами, т.е. в среднем по 100 руб. в месяц. Тогда как в том же году денежная оплата трудодней "простого" трудоспособного мужчины в колхозах республики, при очень высокой средней выработке в 336 трудодней, была равна
93
228 руб. 69 коп. в год, или 19 руб. 6 коп. в месяц (Прил., табл. 42 и 52). Общая оценка совокупного (денежного и натурального) дохода тракториста за 1952 г. оценивалась в 2-2,5 тыс. руб., что было достаточно скромной суммой. Из-за материальной незаинтересованности трактористов в своем труде ежегодно наблюдалась большая текучесть кадров14. В системе МТС Коми АССР в период с 1946 по 1953 г. также ощущался значительный недостаток механизаторов.
Следовательно, труд в колхозах Коми АССР в период 1946 -1952 гг. оставался крайне низкооплачиваемым. Уровень оплаты труда в других отраслях народного хозяйства (и даже в системе образования) был гораздо выше. Для сравнения, в 1948 г. стипендия учащегося Нижне-Човской сельскохозяйственной школы равнялась 140 руб., стипендия слушателя курсов электромехаников при Сыктывкарском лесном техникуме - 500 руб., оклад слесаря Сыктывкарской нефтебазы - 500 руб., без учета северной надбавки и премиальных оклад санитарного врача в городском тресте столовых - 880 руб.15
В то же время уровень оплаты труда в колхозном производстве серьезно отставал от такового даже в других областях сельского хозяйства. Заработки совхозного рабочего были более высокими и стабильными (один человекодень оценивался в 15 руб.), деньги выплачивались ежемесячно16. В системе МТС, например, в 1952 г., когда трудоспособный мужчина в колхозе имел годовой доход в 211 руб. 68 коп., шофер грузовой машины получал в среднем 522 руб. в месяц, работник пожарно-сторожевой охраны -387 руб., инженерно-технический сотрудник административного аппарата - 1381 руб.17
Недостаток денежных средств на покупку питания колхозникам могли бы восполнить натуральные выдачи на трудодень. Однако их структура и размеры не позволяли справиться с этой задачей. Из всех производимых колхозами продуктов на трудодни в основной массе артелей Коми АССР распределялись лишь зерно, сено и солома. Несмотря на то что средняя выдача зерновых на один трудодень несколько возросла - с 420 г в 1946 г. до 523 г в 1952 г., сена - с 1 кг до 1 кг 208 г, она оставалась значительно ниже, чем в довоенный период. В 1940 г. в среднем по колхозам республики зерна было выдано 960 г, сена - 2, 242 кг на трудодень. Выдача соломы снизилась со 140 до 33 г на один трудодень, против 773 г в 1940 г. (Прил., табл. 52).
В 1949 г. число колхозов, не распределявших зерновые на трудодни, возросло до 94, против 37 коллективных хозяйств в 1940 г. и 89 хозяйств в 1946 г. В то же время количество колхозов с выдачей более 1 кг зерна увеличилось с 50 хозяйств в 1946 г. до
94
120 артелей в 1949 г., что, несомненно, является прогрессивным моментом. Однако уровень 1940 г. (265 хозяйств) не был достигнут и наполовину (Прил., табл. 55).
Если у колхозников не было бы возможности проводить выпас своего скота на колхозных лугах и получать часть сена при сеноуборочной кампании (на особо учитываемые "сеноуборочные трудодни"18), то уровень выдачи кормов на остальные трудодни не позволял бы вести домашнее животноводство. Указанный объем распределения кормов не соответствовал необходимому уровню прокорма домашней скотины. Например, в Коми АССР в среднем за 1950 г. на один колхозный двор было выработано 380,9 трудодня, на которые выдано 183,6 кг зерна, 384 кг сена, 118,9 кг соломы (Прил., табл. 40 и 52), что было явно недостаточно для того, чтобы прокормить корову в стойловый период, продолжавшийся иногда в условиях Коми АССР до восьми месяцев19. Для сравнения - необходимая годовая норма кормления одной головы крупного рогатого скота для южных и центральных районов республики составляла 24 ц грубых кормов, 50 ц - сочных и 2,5 ц - концентрированных кормов, для северных - 28,60 и 3 ц, соответственно20.
Выдача таких важных и необходимых продуктов питания для человека, как картофель и другие овощи, тоже оставалась символической. В среднем на один выработанный трудодень в 1946 г. в сельскохозяйственных артелях республики были выданы 50 г картофеля и 80 г других овощей. Эти показатели значительно снизились к 1952 г., составив, соответственно, 38 и 7 г. Продукция животноводства и продукты ее переработки (мясо, сало, молоко, яйца, сливочное масло, сыр, сметана), являющиеся особенно ценными и полезными в пищевом отношении, за работу в колхозе фактически не выдавались (Прил., табл. 52). В среднем в период с 1946 по 1950 г. (годы четвертой пятилетки) в сельскохозяйственных артелях республики было выдано на один трудодень 23 г мяса и 31 г молока.
Практикуемые государством "ножницы цен" на продаваемые промышленные товары и закупаемую сельскохозяйственную продукцию были значительны21. Например, цены на товары первой необходимости на селе были следующими: литр керосина стоил в начале 1948 г. 2 руб. 50 коп., пачка папирос "Казбек" -6 руб. 30 коп., "Беломорканал" - 4 руб., кусок мыла -5 руб. 20 коп., валенки с резиновыми галошами - 261 руб.22 Можно утверждать, что в 1948 г. такие "предметы роскоши", как наручные часы "Заря" или "Зиф" за 900 руб., патефон ПТ-3, тоже за 900 руб., радиоприемник "Рекорд" за 600 руб., чистошерстяной мужской костюм из бостона за 1400 руб. были совершенно недо
95
ступны колхозникам23. В таблице 59 Приложения приведены годовые нормы гардероба для взрослых мужчин и женщин, а в 57 Приложения - единые государственные розничные цены на промышленные товары массового потребления, введенные реформой декабря 1947 г. Таким образом, только для того, чтобы обеспечить годовую потребность человека в хлопчатобумажных, шерстяных и шелковых тканях, не говоря уже о готовой одежде и обуви, потребовалось бы в 1948 г. приблизительно 2202 руб. Среднегодовой денежный доход трудоспособного колхозника Коми АССР от работ в общественном хозяйстве в том же году (322 руб. 14 коп.) покрывал лишь 14,6% от указанной суммы (Прил., табл. 52, 59).
Следовательно, в материальном обеспечении колхозник не мог рассчитывать на доходы от своего труда в общественном хозяйстве колхозов. Основную роль в жизнеобеспечении крестьянской колхозной семьи в рассматриваемые годы играло индивидуальное подсобное хозяйство. Именно оно обеспечивало крестьянина и его близких продуктами животноводства, финансовыми средствами за счет продаж излишков продукции. Следует отметить, что урожайность основных сельскохозяйственных культур и продуктивность животноводства в индивидуальном хозяйстве была гораздо выше, чем в колхозах.
В послевоенный период (до 1953 г.) личное подсобное хозяйство членов коллективных хозяйств находилось под мощным налоговым прессом со стороны государства. В 1946 г. был отменен тяжелый чрезвычайный военный налог, введенный с 1 января 1942 г. дополнительно к сельскохозяйственному и носивший подушный характер24. Однако существовавший уровень денежного и натурального налогообложения продолжал сдерживать развитие крестьянского подворья.
С 1939 г. действовал весьма обременительный прогрессивный денежный сельскохозяйственный налог, ставки которого зависели от доходности, устанавливаемой государством, вне зависимости от реальных поступлений каждого колхозного двора. Эти нормы могли в несколько раз превышать фактический доход. Крестьяне должны были ежегодно оплачивать каждую "сотку" используемой земли, каждую голову домашнего скота, каждое плодовое дерево или ягодный куст, а также определенный процент от "неземледельческих заработков". С июля 1948 г. ставки налога были несколько повышены ввиду (как сообщалось) "роста доходов колхозников от индивидуального подсобного хозяйства, а также доходов единоличных крестьянских хозяйств"25. Размер выплат исчислялся следующим образом: с дохода до 2 тыс. руб. взималось по 11 коп. с каждого рубля дохода; от 2 до
96
3 тыс. - 220 руб. с хозяйства и по 13 коп. с каждого рубля сверх 2 тыс.; при доходности от 3 до 4 тыс. руб. - 350 руб. и по 16 коп. сверх дохода, превышающего 4 тыс., и т.д.26 Единые размеры доходности устанавливались по административным частям СССР. Так, доходность одной коровы в хозяйстве колхозника была установлена в среднем для районов РСФСР в 2540 руб., а для Коми АССР - в 1800 руб.27 С 1948 г. налог на содержание коровы составил 198 руб. При этом в колхозах Коми АССР средний годовой доход от работ в общественном хозяйстве на один крестьянский двор был равен в 1948 г. 373 руб. 59 коп. Следовательно, в том же году 53% среднего дохода колхозной семьи от работ в колхозе (Прил., табл. 40) тратилось только на оплату налога на корову, но необходимо еще было заплатить за земельную площадь, садовые культуры, остальной скот. Например, колхозница Е.М. Семяшки-на артели им. Маленкова Троицко-Печорского района, имея в личном приусадебном хозяйстве одну корову, 390 кв. м посевной площади под картофель, 20 кв. м под остальные овощи и 1,5 га -под сенокос, выплатила в 1950 г. сельскохозяйственный налог в размере 539 руб. 4 коп.28
Таким образом, неудивительно, что 42,6% всех колхозных дворов Коми АССР, т.е. немногим менее половины, в 1948 г. были бескоровными, а 21,8% - не имели никакого скота (Прил., табл. 23). 19 февраля 1933 г. в речи на I Всесоюзном съезде колхозников-ударников глава политического руководства страны И.В. Сталин признавал, что "конечно, у Советской власти было в недавнем прошлом (в период первых лет массовой коллективизации. -Авт.) маленькое недоразумение с колхозницами. Дело шло о корове. Но теперь дело с коровой устроено и недоразумение отпало"29. В действительности эти слова были не более чем политической уловкой. Отказавшись от прямого административного запрета на содержание коровы, из опасений возможного сопротивления со стороны крестьян, власть стала практиковать меры не столь прямого и явного - административного, а скрытого, экономического характера, устанавливая непосильное налогообложение. Их истинный смысл не всегда доходил до сознания крестьян.
Законом предусматривалась 50%-ная льгота по уплате сельскохозяйственного налога с хозяйств престарелых нетрудоспособных мужчин в возрасте от 60 лет и старше, и женщин - от 55 лет и старше, но лишь в том случае, если трудоспособные члены их семей "не принимали участия личным трудом в хозяйстве". Таким образом, если, например, сын помогал престарелой матери вскопать грядки, наносить для полива воды, наколоть дров и т.п., то этими действиями он мог лишить ее права на льготу при налогообложении. В свою очередь, для хозяйств, в которых тру-
4. Милохин Д.В., Сметанин А.Ф.
97
доспособные члены не вырабатывали обязательного годового минимума трудодней, сельскохозяйственный налог со всего двора увеличивался на 50%, для хозяйств с исключенными из колхоза - на 75%30.
Подобная налоговая политика не только не стимулировала рациональное ведение подсобного хозяйства, но и наносила ему прямой ущерб, становилась неодолимым препятствием роста благосостояния колхозников, в обеспечении крестьянских хозяйств скотом. Для того чтобы уменьшить налог, колхозники вынужденно и в массовом порядке сокращали поголовье домашних животных, занимали приусадебные участки менее доходными, с точки зрения государства, культурами, содержали менее доходные виды скота. Например, налог на козу был значительно ниже налога на корову, что обуславливало широкое распространение коз в относительно бедных крестьянских хозяйствах, не справлявшихся с расходами на содержание коровы. В годы первых послевоенных пятилеток колхозники иронично именовали козу "сталинской коровой"31, поскольку она также, как и корова, давала молоко и мясо, правда, в не столь больших размерах, а стоимость содержания, исходя из налоговой политики государства, была значительно ниже. "Доходность" коровы в Коми АССР государство расценивало в 1800 руб., а козы - всего в 140 руб., т.е. в 12,8 раза меньше32.
Кроме сельскохозяйственного налога, колхозный двор ежегодно выплачивал обязательные страховые платежи, добровольное самообложение, местные налоги, в "добровольно-принудительном" порядке выкупал облигации разных государственных займов, которые в первые годы после войны составляли более 7% доходов государственного бюджета33. Например, только в 1947 г. при реализации Второго государственного займа восстановления и развития народного хозяйства СССР колхозники Коми АССР дали взаймы государству 5,25 млн руб., что составило в среднем по 129 руб. с каждого наличного колхозного двора34. Большая часть средств была внесена наличными деньгами, остальная - долговыми обязательствами. С санкции партийных органов республики мероприятия по сбору средств с населения проходили под лозунгом "Трех-четырехнедельный заработок -взаймы государству!" и считались "важнейшей политической кампанией"35.
Практика денежных заимствований у населения была прекращена лишь в 1958 г. Государство постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 19 апреля 1957 г. "О государственных займах, размещаемых по подписке среди трудящихся Советского Союза"36 отказалось от выпуска новых займов, однако выплаты по всем предыдущим видам послевоенных заимствований
98
заморозило на срок от 20 до 25 лет, что фактически означало окончательное присвоение собранных ранее денежных средств. О том, насколько значительными были эти средства, говорит тот факт, что на 1 апреля 1958 г. внутренний государственный долг СССР по ним составлял 260 млрд руб.37
Кроме того, с 1952 г. до второй половины 1953 г. продукты и деньги, получаемые колхозниками по трудодням, облагались подоходным налогом. Все налоги имели силу закона, а их невыплата или нарушение сроков расценивались как государственное преступление. К работе налоговых агентов, как правило, привлекалась вся колхозная администрация. При значительных недоимках имущество должника конфисковалось в пользу государства. За долги по решению народного суда могли изъять скот, урожай, личное имущество.
С 1946 по 1952 г. наблюдался стремительный рост ставок налогообложения в деревне. В целом, по сельской местности СССР решением партии и правительства общий размер налогов был повышен в 1948 г. на 30%, по сравнению с 1947 г., при этом налогооблагаемая база оставалась неизменной. Сумма сельхозналога, с учетом всех повышений, возросла в 1952 г. (по сравнению с 1951 г.) в среднем в 1,5-2 раза38. Были отменены некоторые льготы39. В экономически слабых колхозах, которых в Коми АССР было большинство, общая сумма всех налогов и сборов с крестьянского двора, как правило, превышала денежные доходы колхозной семьи от работы в общественном хозяйстве и должна была покрываться за счет продажи значительной части продуктов, полученных с личного приусадебного участка. Из года в год накапливалась задолженность колхозников по недоимкам. По СССР общая сумма сельхозналога выросла с 1,9 млрд руб. в 1940 г. до 8,3 млрд руб. в 1951 г., т.е. в 4,3 раза40.
Кроме денежного налога колхозный двор выплачивал и натуральный, так называемые "государственные поставки", причем (в отличие от сельскохозяйственного) независимо от поголовья скота в личной собственности и вида возделываемых культур. Например, в Коми АССР ежегодная норма обязательной сдачи молока государству с каждого колхозного двора в северных районах республики (Ижемского, Усть-Цилемского, Усть-Усинского, Кожвинского и г. Воркута) составляла 250 л. Для колхозов центральных районов республики (Сыктывдинского, Корткеросско-го, Сторожевского, Усть-Куломского, Усть-Вымского, Железнодорожного, Удорского, Троицко-Печорского, Ухтинского и г. Сыктывкар) она была на уровне 180 л, для колхозов южных районов республики (Летского, Прилузского и Сысольского) -140 л. Госпоставки молока можно было сдавать в эквиваленте
4*
99
маслом, мясом, салом и т.д.41 Заготовительные цены на сдаваемую продукцию были крайне низкими, можно сказать, символическими. Так, в 1946 г. (в период высочайших послевоенных цен и всеобщей дороговизны) в Коми АССР литр молока базисной жирности со стороны государства оценивался всего в 25 коп. (при государственной розничной цене в конце 1947 г. в 5 руб. и в 1950 г. - 2 руб. 70 коп.), килограмм мяса - всего в 14 коп. (при государственной цене в конце 1947 г. в 32 руб., а в 1950 г. в 11 руб. 40 коп.)42, килограмм сливочного масла - в 4 руб. 50 коп. (розничная цена на конец 1947 г. - 66 руб.)43. Кроме молока колхозный двор должен был сдавать и другую животноводческую и полеводческую продукцию: мясо - от 40 до 60 кг, яйца - от 30 до 150 шт. в год, шерсть, зерно, картофель и т.д. По некоторым данным, в регионах европейского Севера в рассматриваемый период доля хозяйств недоимщиков по мясу составляла 12-18%, по молоку -до 33%44. Лишь со снижением размеров госпоставок в сентябре 1953 г. число недоимщиков резко пошло на убыль. Доля колхозных дворов, не выполнивших обязательств по поставкам мяса, составила в Коми АССР в 1953 г. - 19%, в 1956 г. - 8, по молоку - 16 и 3,5%, соответственно45.
Исходя из современных представлений о налоговом законодательстве, ситуация с обложением государственными поставками крестьянского подворья выглядит абсурдной. Колхозник был обязан уплачивать натуральный налог даже с того, чем он не владел. Отсутствие в хозяйстве коровы, поросят, кур, овец и коз вовсе не освобождало от обязательств по сдаче молока, мяса, яиц и шерсти. Законом устанавливалось, что "выполнение обязательств по поставке продуктов государству является первоочередной обязанностью каждого (курсив наш. - Авт.)... колхозного двора... что преднамеренное невыполнение обязательств будет караться законом"46. Иногда доходило до того, что колхозник был вынужден на собственные средства докупать на рынке или у соседей недостающие продукты для сдачи государству.
Таким образом, личное подсобное хозяйство колхозников во второй половине 1940 - начале 1950-х годов было объектом двух противоречивых тенденций. С одной стороны, денежный налог вынуждал крестьян максимально сокращать поголовье своего скота, структуру и размер посевов, с другой - полностью отказаться от ведения индивидуального хозяйства мешали натуральный налог и угроза голода. Создается впечатление, что государство сознательно и целенаправленно стремилось держать экономику крестьянского подворья в указанном "полуживом" состоянии. На наш взгляд, власть руководствовалась теми соображениями, что допустить его неограниченный расцвет и всемерное раз
100
витие было нельзя, ибо это могло в перспективе привести к реанимации и усилению (на базе материальной независимости и финансовой состоятельности) объективно враждебной пролетарскому государству мелкобуржуазной социальной среды - зажиточного крестьянства, "рождающее капитализм и буржуазию постоянно, ежедневно, ежечасно, стихийно и в массовом масштабе"47, а также дискредитации самой идеи колхозов. Кроме негативных политических последствий подобное усиление "частного сектора" могло принести и значительный экономический ущерб сельскохозяйственным артелям, максимально переориентировав крестьян на работу в личном хозяйстве, что, с точки зрения принятой политико-экономической доктрины, было недопустимо. С другой стороны, правительство понимало, что оставить в тех условиях крестьян без приусадебного хозяйства, означало бы поставить их на грань вымирания, а кроме того, лишить государственный бюджет удобной налоговой базы.
Важным фактором, влияющим на уровень материального благосостояния граждан Советского Союза, в тот период стала знаменитая кампания по плановому снижению государственных розничных цен, начатая в декабре 1947 г. в связи с денежной реформой и отменой карточек и проводимая до 1954 г. включительно по инициативе главы политического руководства СССР И.В. Сталина. Практически ежегодно правительство законодательно снижало цены на продовольственные и промышленные товары, реализуемые через систему государственной торговли, в среднем на 10-20%. Всего с 1947 г. цены снижались 7 раз. Как правило, документ по данному поводу выходил 1 апреля и распространяли его все средства массовой информации, самым демократичным и доступным было радио. Ежегодно в этот день с утра люди в ожидании собирались у репродукторов и радостно внимали голосу диктора Левитана, который приносил им столь приятное и долгожданное известие. Всего к 1952 г. товары народного потребления подешевели на 43% по отношению к уровню, установленному в конце 1947 г.48 За весь период указанной кампании, с 1947 по 1954 г. включительно (т.е. всего за семилетие!), индекс цен упал в 2,3 раза49. К концу 1950 г. товарооборот в Коми АССР превысил в сопоставимых ценах аналогичный показатель 1945 г. в 3 раза50.
Это мероприятие было широко разрекламировано и преподносилось как неопровержимое свидетельство того, что власть делает все возможное, чтобы улучшить жизнь советских людей, даже ценой таких беспрецедентных шагов. И стоит признать, что цена была действительно велика. К примеру, сама денежная реформа 1947 г. и связанное с ней первое снижение цен нанесли го-
101
сударственному бюджету 57 млрд руб. чистого убытку, а очередные снижения цен причинили ущерб казне в 1949 г. в 48 млрд руб.51, в 1951 г. - 80 млрд руб.52
Для иллюстрации можно привести следующие данные. Например, с 1 марта 1949 г. цены были снижены на хлеб, муку, мясо, рыбу и масло - на 10%, водку - на 28, ткани - 12-15, ювелирные изделия - на 20, цемент и некоторые другие стройматериалы - на 30, комбикорма - на 20, мотоциклы, велосипеды и телевизоры - на 15-25%53. Излишне говорить о том, что столь ощутимое снижение цен имело колоссальный внутриполитический эффект. Выражаясь современным языком, "рейтинг" Сталина или уровень доверия к нему со стороны советского общества вновь, как и во время Великой Отечественной войны, достиг запредельных высот. Газеты были полны такими заголовками: "Спасибо родному Сталину", "Новое проявление сталинской заботы о людях", "Глубокая признательность", "Отеческая забота о советском народе", "Сердечная благодарность", "Вся страна приветствует решения партии и Правительства"54. И подобные настроения разделяло большинство граждан Советского Союза.
В результате этих мер значительно вырос товарооборот. Только в 1948 г., по сравнению с 1947 г., в Коми АССР было продано больше сахара (в 2 раза), растительных жиров (на 94%), рыбы (на 46%), муки (на 76%), промтоваров (на 40%)55. По всему СССР, только за период с 1950 по 1955 г. (годы пятой пятилетки) за счет политики снижения цен розничный товарооборот увеличился: по мясу - в 2,2 раза, рыбе - в 1,85, по сливочному маслу -в 1,58, по растительному - в 2,22, по одежде - в 1,98, по обуви - в 1,68, по мебели - в 3,07 раза56.
Однако следует признать, что улучшение жизненного уровня коснулось, прежде всего, городского населения - рабочих и служащих. Даже при условии неизменной номинальной величины заработной платы, ее реальный вес должен был увеличиться почти в 1,5 раза, так как, соответственно, возросла покупательная способность советского рубля. В то же время средняя денежная оплата трудодня колхозникам Коми АССР в период с 1947 по 1952 г. сократилась в 2,2 раза (Прил., табл. 52). Следовательно, даже если учесть рост рубля, реальный размер оплаты труда колхозников снизился приблизительно на четверть. Кроме того, сельская местность была довольно слабо охвачена системой государственной торговли, а в немногочисленных торговых точках правительство устанавливало цены на промышленные товары на 10-20% выше, чем в городе57. Как и в старину, крестьяне зачастую были вынуждены за многими товарами ездить в город.
102
Важно отметить и следующее обстоятельство. Как это ни покажется парадоксальным, именно снижение цен в государственной торговле нанесло колхозному крестьянству прямой и довольно значительный ущерб. Известно, что большую часть денежных доходов крестьянский двор получал за счет продаж продуктов, полученных из личных приусадебных хозяйств на колхозном рынке. Под колхозным рынком не обязательно подразумевается городской рынок. Например, в Коми АССР большинство колхозников удаленных от городов артелей предпочитали продавать свои продукты в многочисленных рабочих поселках лесозаготовителей. Снабжение рабочих в то время оставляло желать лучшего58, и они охотно покупали у крестьян свежее молоко, мясо, овощи. Любопытно, что такая продажа не облагалась никаким специальным налогом.
Рыночные цены на продукты питания во время войны и послевоенный период были очень высокими, что обуславливало во многом доходность крестьянских хозяйств. Снижение государственных цен формально не распространялось на колхозный рынок, однако непосредственное падение цен на товары массового потребления вызвало почти синхронное их сокращение и в колхозной торговле. Таким образом, в конце 1940-х годов крестьянин из года в год попадал в весьма невыгодное положение. Он должен был приспосабливаться: либо отрывать от себя последнее, увеличивать объем продаж, стремясь не допустить резкого снижения финансовых поступлений, обрекая, тем самым, семью на недоедание, либо терпеть убытки. Нельзя при этом забывать, что государство зорко следило за размером приусадебного участка колхозника и количеством скота, жестко ограничивая и то, и другое, с целью снизить товарность индивидуального приусадебного хозяйства, вынудив, таким образом, работника принимать активное участие в "общественном хозяйстве". Конечно, это касалось в основном колхозников, у которых была возможность найти канал реализации произведенной ими сельскохозяйственной продукции. Для членов сельскохозяйственных артелей, удаленных от городов и промышленных центров, а следовательно, и от колхозного рынка, которых в Коми АССР было большинство, проблема являлась не столь актуальной, ибо они вели исключительно натуральное хозяйство.
В условиях фактического отсутствия денежных средств у колхозников чрезвычайно важную роль в материальном обеспечении их семей приобретали разные государственные социальные пособия. На престарелых членов сельскохозяйственных артелей не распространялась система государственного пенсионного обеспечения, исключая председателей колхозов, специалистов
103
сельского хозяйства и механизаторов, перешедших в колхозы после реорганизации МТС в 1958 г. Правом на пенсию пользовались только инвалиды Великой Отечественной войны59. Следует отметить, что в связи с общесоюзной пенсионной реформой, проводимой с мая 1956 г., колхозники приобрели право на пособие по старости в размере десяти трудодней и 50 руб. ежемесячно за счет средств колхоза60, что было, однако, в 6 раз меньше самой минимальной пенсии рабочих и служащих61.
В рассматриваемый период первостепенное значение приобретали денежные пособия матерям по многодетности, а также пособие по потере кормильца. Государство, в целях повышения рождаемости, с одной стороны, еще до войны ввело уголовное преследование за аборты, с другой - оказывало необходимую материальную поддержку многодетным семьям. Например, в период с 1946 по 1952 г. колхозница артели им. Мичурина Сыктывдинско-го района Е. Сивкова, имевшая 11 детей, получила от государства в общей сложности 17 тыс. руб.62 Детям, отцы которых не вернулись с фронта, также в обязательном порядке полагалось денежное пособие.
Единственной категорией колхозного населения, чьи доходы не только не сократились за весь период с 1946 по 1958 г., но были достаточно высокими и стабильными и имели явную тенденцию к росту, был высший административно-управленческий персонал колхозов - правление, во главе с председателем. В 1958 г. колхозы Коми АССР потратили на административные расходы 4,7 млн руб. (3,2%), против 2,5 млн руб. (5,3%») в 1952 г., 1,6 млн руб. (3,0%) в 1946 г. и 0,6 млн руб. (1,3%) в 1940 г. (Прил., табл. 38). В то же время численность административного аппарата колхозов сократилась в связи с укрупнением колхозов в 1950 г. с 3280 человек в 1946 г. до 2212 человек в 1952 г. и в дальнейшем этот процесс продолжался (Прил., табл. 48).
Столь высокий рост доходов "белых воротничков" колхоза, несмотря на снижение количества начисленных им трудодней с 1280 тыс. в 1940 г. до 815 тыс. в 1952 г. и 998 тыс. в 1958 г. (Прил., табл. 48), был обусловлен существовавшей системой оплаты труда административных работников, которая принципиально отличалась от принятой для всех остальных колхозников и носила выраженный характер социальной гарантии.
Денежная составляющая доходов администрации была несоизмеримо большей, чем у колхозников, так как законом предписывался следующий порядок их начисления: председателю правления ежемесячно начислялась денежная доплата не менее 25, но не более 400 руб., в виде определенного процента от размера валового годового денежного дохода колхоза, 70% выплачивалось
104
"авансом", остальное - в конце года. Кроме того, также ежемесячно, вне зависимости от сезона и времени года, председателю начислялось от 42 до 108 трудодней, с учетом размеров посевной площади колхоза и поголовья содержащегося в нем скота63. Таким образом, минимальная годовая "выработка" председателя составляла 504, а максимальная - 1296 трудодней. Естественно, что на них должны были распределяться продукты и деньги. Во многих колхозах республики расходы на содержание административного аппарата были очень велики. Например, в 1946 г. колхоз "Первое мая" Корткеросского района истратил на эти цели 22% всех выработанных трудодней64.
За перевыполнение колхозом плана председателю начислялись дополнительные проценты трудодней (от 10 до 25%), за невыполнение - списывались. Дополнительные трудодни начислялись и за стаж работы в данном колхозе: 5% -за третий, 10% - за четвертый и пятый годы, 15% - от пяти лет и более. Руководители более низшего звена (заместитель председателя, счетовод, бригадиры, заведующие фермами) получали, по рангу, строго фиксированный процент от всей итоговой денежной доплаты председателя и начисленных ему трудодней. Например, счетоводу должно было начисляться от 60 до 80% трудодней председателя и 50% от его денежной доплаты. Председатель, счетовод, специалисты сельского хозяйства не только не были обязаны вырабатывать обязательный годовой минимум трудодней, но и были освобождены законом от необходимости принимать личное участие в непосредственном колхозном производстве65.
В итоге материальное состояние администрации колхоза не зависело от размеров производства аграрной продукции, величины обязательных государственных поставок и закупок, возможности пополнения фонда оплаты труда, как это было с рядовыми колхозниками. Кроме того, полномочия председателя, несмотря на его формальное подчинение общему собранию колхозников, в реальности не были ограничены правами трудового коллектива. Колхозники не имели каких-либо профсоюзных организаций, что еще больше усиливало их зависимость от правления. Нередки были случаи, когда председатель, воспользовавшись своим статусом, мог поправить личное материальное положение за счет "общественного хозяйства". Например, заплатить налоги со своего участка из произведенных артелью продуктов, обменять свою малопродуктивную корову на лучшую из колхозного стада, продать часть урожая или колхозного имущества на сторону и присвоить вырученные деньги. Во многих колхозах Коми АССР председатели совмещали должность кассира, что создавало благоприятную почву для злоупотреблений66. В документах Верховного суда Ко
105
ми АССР отмечалось, что "имеются многочисленные случаи присвоения имущества и денег, принадлежащих колхозам, со стороны руководителей (председателей и счетоводов) колхозов". Часто администрация "брала продукты и деньги больше, чем это полагалось по трудодням"67.
В рассматриваемые годы чрезвычайно широко практиковалась выдача счетоводом денег и продуктов на трудодни "по запискам председателя", т.е. без учета реальной выработки68. Колхозник, имевший хорошие личные связи с председателем правления, мог получить на трудодни продукцию гораздо быстрее, чем колхозник, "заслуживший" неприязненное к себе отношение. Так, например, на 1 января 1951 г. одна часть колхозников Коми АССР недополучила по трудодням 25 718 ц зерна, 757 ц картофеля и 5379 руб., в то время как другая - незаконно получила больше на 8225 ц зерна, 17 ц картофеля, 5375 руб.69, чем это полагалось. Несмотря на активное пресечение со стороны партийных и государственных органов, такая практика была массовой и повсеместной70.
Итак, крестьянский труд в колхозах Коми АССР, как и в большинстве районов РСФСР и СССР в период с 1946 по 1952 г., был крайне низкооплачиваемым. Реальные доходы членов сельскохозяйственных артелей ни в коей мере не могли обеспечить потребность человека в полноценном питании, не говоря уже об обеспечении социально приемлемого прожиточного минимума, куда, кроме пищевых продуктов, входят и промышленные товары. Налоги и сборы отнимали почти все полученное за работу в сельхозартели, а также весомую часть продуктов из личного приусадебного хозяйства. Товарность и доходность крестьянского подворья жестко ограничивались государством. В колхозах господствовала система административного принуждения к труду. Уровень жизни колхозников Коми АССР в период с 1946 по 1952 г. (будучи и так крайне невысоким после войны) продолжал неуклонно снижаться. Это сказывалось и на детях колхозников. В Совете министров Коми АССР отмечалось, что состояние колхозных детских садов неудовлетворительное, царит антисанитария, нет постельного белья, кроватей, игрушек, другого инвентаря. Питание детей нельзя было расценить как нормальное: на ребенка приходилось лишь 100 г молока в день, малышам давали только хлеб и картошку71.
Такая ситуация не могла обойтись без последствий и оставаться бесконечно неизменной. Бегство крестьян из колхозов приобретало катастрофические масштабы. Послевоенный демографический кризис не оставлял надежды на восполнение рабочей силы. Снижалось валовое производство аграрной продукции,
106
падала урожайность и продуктивность. Необходимо было предпринимать срочные меры, способные унять острейший социальный кризис колхозной деревни конца 1940 - начала 1950-х годов.
Степень серьезности сложившегося положения осознавало высшее политическое руководство СССР. Однако все каналы принятия каких-либо политических решений в итоге замыкались на фигуре И.В. Сталина, полагавшего совершенно нецелесообразным менять основы созданной им колхозной системы в сторону хотя бы малейшей либерализации. Лишь после его кончины новым правительством Г.М. Маленкова тяжелое положение деревни и аграрного производства было признано официально (впервые за все предыдущее время существования колхозного строя), а также предложены уже давно назревшие меры. "Сложилось явное несоответствие между темпами роста нашей крупной социалистической индустрии, городского населения, материальным благосостоянием трудящихся масс, с одной стороны, и ... уровнем сельскохозяйственного производства - с другой"72, - так к 1953 г. оценивал новый Первый секретарь партии Н.С. Хрущев положение сельского хозяйства. Менее чем через полгода после смерти И.В. Сталина в начале марта 1953 г., в августе на исторической V сессии Верховного Совета СССР председателем союзного правительства Г.М. Маленковым и вслед за ним на сентябрьском Пленуме ЦК КПСС Н.С. Хрущевым были предложены и приняты меры, позволившие поднять экономику колхозов и улучшить материальное положение колхозного крестьянства.
Ключевое значение имело решение Пленума о восстановлении принципа материальной заинтересованности работников в развитии производства. В этих целях были в несколько раз повышены заготовительные и закупочные цены на продаваемую государству аграрную продукцию. В 1953 г. Совет Министров СССР повысил заготовительные цены на продукты животноводства. Например, в колхозах Коми АССР заготовительные цены на скот, сдаваемый государству в порядке обязательных поставок, были увеличены более чем в 5,5 раза, на молоко и масло - в 2, картофель - в 3 раза и овощи в среднем - на 25-40%, закупочные цены возросли на мясо - на 30%, молоко - в 1,5 раза73. С колхозов были списаны все натуральные и денежные долги государству по состоянию на 1 января 1953 г. В последующие годы закупочные цены повышались неоднократно, кроме того, широко практиковалось списание задолженностей.
В связи с принятыми мерами финансово-экономическое положение колхозов по всей стране стало улучшаться. От повышения цен только за последние четыре месяца 1953 г. сельскохозяйственные артели Коми АССР получили дополнительные денежные
107
средства от реализации картофеля - 722 тыс. руб., овощей -547 тыс., мяса - 2704 тыс., молока - 4685 тыс. руб. С них была списана задолженность в 7070 тыс. руб. Например, колхоз им. Батма-нова Усть-Цилемского района от сдачи мяса и молока государству получил в 1952 г. 80 тыс. руб., а в 1953 г. - уже 127,6 тыс. руб.74
Всего общие денежные поступления в артели Коми АССР увеличились с 48,9 млн руб. в 1953 г. до 147,5 млн руб. в 1958 г., или в 3 раза за пять лет, причем рост уровня доходов в 1958 г. составил 44,8% по отношению к 1957 г. (Прил., табл. 37). В 1953 г. на территории Коми АССР насчитывалось 8 (2,4%) колхозов, имевших доход свыше полмиллиона рублей, а к 1958 г. их число возросло до 118 хозяйств (39,2%), а 28 (9,3%) из них были "миллионерами", т.е. с доходами свыше одного миллиона рублей (Прил., табл. 39).
Финансовое укрепление коллективных хозяйств республики напрямую отразилось и на росте материального благосостояния колхозного крестьянства. Денежные выдачи на выработанные трудодни значительно возросли. Так, в 1958 г. средний размер денежных выплат на трудодень в колхозах Коми АССР был равен 4 руб. 79 коп., против 63 коп. в 1952 г., увеличившись, таким образом, за шесть лет в 7,6 раза (Прил., табл. 52). Уже в 1954 г. в колхозе им. Куйбышева Интинского района, расположенном за Полярным кругом и имевшем животноводческую направленность, на один трудодень было выдано 3 руб. 50 коп., 750 г мяса, 2,8 кг сена75. Темпы роста заработной платы в сельском хозяйстве за указанный период были поистине беспрецедентны даже в сравнении с промышленностью, традиционно опекаемой со стороны государства. Так, например, за годы пятой пятилетки (1950-1955) в целом по СССР рост реальных доходов рабочих и служащих составил 39%, а колхозников - 50%. Однако номинально зарплата крестьян была несравненно ниже оплаты труда промышленных рабочих и государственных служащих.
Фонд заработной платы в колхозах Коми АССР возрос с 7,8 млн руб. (16,5% от суммы всех расходов) в 1952 г. до 65,6 млн руб. (44,3% от суммы всех расходов) в 1958 г., поднявшись номинально в 8,4, а относительно в 2,7 раза. Если объем расходов на производственные нужды в 1952 г. в артелях республики был почти в 2 раза выше, чем на выплату колхозникам, то уже к 1956 г. и далее ситуация изменилась с точностью до наоборот: затраты на оплату труда в 2 раза перекрывали сумму, определенную на нужды производства (Прил., табл. 37).
Число колхозов с выплатой до 60 коп. на трудодень сократилось в Коми АССР со 168 (или 50,7%) хозяйств в 1953 г. до 72 (или 21,7%) хозяйств в 1955 г., или в 2,3 раза за три года. В то же
108
время в 1955 г. в республике было 104 артели, или 31,3% от их общего числа, в которых выплачено свыше 2,5 руб. на трудодень, против 60 артелей, или 17,8% от их общего числа, в 1953 г. (Прил., табл. 53).
К 1958 г. более чем в 6 раз, по отношению к 1953 г., возросло количество колхозов, где на трудодни распределялось свыше половины всей суммы денежных доходов артели, - с 15 до 93 хозяйств. За тот же период число сельхозартелей, определявших к выдаче на трудодни менее 20% всех своих совокупных денежных поступлений, сократилось более чем в 12 раз - со 170 до 14 хозяйств (Прил., табл. 54).
В 1952 г. среднегодовой доход трудоспособного мужчины-колхозника при выработке в 336 трудодней был равен 211 руб. 68 коп., а всего через два года, в 1954 г., при средней по республике выработке в 364 трудодня, он мог рассчитывать на 677 руб. 4 коп. В 1958 г. денежный доход трудоспособного колхозника Коми АССР при среднегодовой выработке в 372 трудодня составлял уже 1781 руб. 88 коп., или 148 руб. 49 коп. в месяц (Прил., табл. 42, 52). Такого уровня оплаты труда коми колхозная деревня не знала за весь предыдущий период своего существования. В 1958 г. в Коми АССР не осталось ни одного колхоза, в котором не было бы денежных выплат на трудодни (Прил., табл. 54). Но даже и в этом случае приходится признать, что уровень оплаты труда в аграрном производстве был значительно ниже, чем в других отраслях народного хозяйства. Так, в декабре 1956 г. заработная плата по Управлению материально-технического снабжения Министерства сельского хозяйства Коми АССР составила: главного бухгалтера - 700 руб., секретаря-машинистки - 425, шофера легковой автомашины - 780 руб.76
Во второй половине 1950-х годов улучшился, стал более цивилизованным не только размер, но и порядок оплаты труда в коллективных хозяйствах. С санкции государства с 1953 г., постепенно, а с 1956 г. - в массовом порядке стало практиковаться ежемесячное авансирование колхозников, до этого получавших заработную плату раз или два в год, по итогам хозяйственной деятельности артели.
Если денежные доходы колхозного крестьянства от общественного хозяйства в период 1953-1958 гг. значительно выросли, то этого нельзя сказать о размерах натуральных продуктов, выдаваемых на выработанные трудодни. Коренное улучшение дел в этой области по продуктам ни полеводства, ни животноводства так и не произошло. Напротив, число колхозов республики без распределения зерновых увеличилось с 46 (или 13,7%) в 1953 г. до 75 (или 22,6%) в 1958 г. В 1940 г. подобных колхозов
109
номинально насчитывалось лишь 37, а их доля составляла всего 5,2% (Прил., табл. 55).
Нормы выдачи зерновых в артелях Коми АССР до 1957 г. оставались на том же уровне, что и в конце 1940-х годов. Более того, в 1954 г. в среднем по колхозам республики на один трудодень было выдано всего 379 г зерна, против 650 г в 1953 г., сокращение составило свыше 40%. В последующих, 1955-1957 гг., выдачи были увеличены. В указанный период в среднем было выдано 681 г зерна на трудодень. В 1958 г. произошло резкое падение среднего уровня выдачи зерна колхозникам, который стал равным лишь 220 г против 709 г в 1957 г. Всего за период 1953-1958 гг. зерновая составляющая трудодня сократилась в 3 раза. Уровень 1940 г. (960 г зерна) достигнут не был. Это происходило в связи с сокращением полеводства и усилением мясомолочной специализации колхозов Коми АССР в рассматриваемый период.
То же самое можно сказать и о других продуктах полеводства, распределявшихся на трудодни. В среднем за шесть лет реформ на один трудодень в колхозах Коми АССР было выдано 70 г картофеля, 136 г овощей, 108 г соломы, 1,7 кг сена. Это было значительно меньше довоенного уровня. В 1940 г. колхозники получили 400 г картофеля, 2,242 кг сена, 773 г соломы. При этом важно отметить следующий факт: наиболее резкое сокращение натуральных выплат колхозникам республики приходится на последний год исследуемого времени, т.е. 1958 г. В свою очередь, именно в том же году денежные выплаты на трудодень достигли своей рекордной величины - 4 руб. 79 коп., против 3 руб. 9 коп. в 1957 г., за один год увеличившись более чем в 1,5 раза (Прил., табл. 52).
Совершенно не выдавалась на трудодни на протяжении всего дореформенного периода такая продукция животноводства, как масло и яйца. Выдача мяса и молока, хоть и превысила показатели 1940 г., но была ничтожно мала. В период с 1953 по 1958 г. колхозники получали в среднем на трудодень всего около 26 г мяса и 35 г молока.
Если подсчитать и сравнить стоимость одного трудодня в денежном эквиваленте, исходя из общей оценки по государственным розничным ценам выданных натуральных продуктов и его денежной составляющей, то рост реальных доходов крестьянского населения от работ в колхозе за шестилетний период реформ уже не будет выглядеть столь впечатляющим, как имело место, когда речь шла о выдаче только финансовых средств. В 1958 г. общая стоимость трудодня в артелях Коми АССР равнялась 6 руб. 31 коп., против 3 руб. 97 коп. в 1954 г. Как следует из данных табл. 52 Приложения, совокупные доходы колхозного населения в денежном выражении увеличились не так существенно.
НО
Тем не менее необходимо отдать должное усилиям нового политического руководства СССР по улучшению материального положения колхозного крестьянства за счет доходов от общественного хозяйства. Многократное повышение расходов государственного бюджета на закупку продовольствия у колхозов обусловило их финансовое оздоровление и предопределило рост денежных доходов колхозников. Действительно, в Коми АССР во второй половине 1950-х годов наблюдались чрезвычайно высокие темпы роста выдачи денежных средств на трудодни. Однако уровень оплаты труда в сельском хозяйстве по-прежнему оставался наиболее низким, в сравнении с остальными отраслями народного хозяйства, и не мог обеспечить даже прожиточного минимума. Вследствие того что проблема аграрного производства в колхозах так и не была решена, натуральные выдачи на трудодни не только не возросли, но и в значительной степени сократились, и по отношению к 1940 г., и даже по отношению к началу 1950-х годов.
Основную роль в обеспечении колхозной семьи продуктами питания продолжало играть личное подсобное хозяйство. Необходимо отметить, что середина 1950-х годов - время его настоящего расцвета, благодаря радикальной либерализации отношения к нему со стороны государственной власти. Сталинское руководство с начала массовой коллективизации расценивало существование крестьянского подворья как вынужденную уступку со стороны пролетарского государства, как рудимент, пережиток, оставшийся в мелкобуржуазном сознании крестьянства, и вынуждено было сохранять его сначала в качестве некоего "предохранителя" от всеобщего антиколхозного бунта, впоследствии - внутреннего резерва выживания деревни во время войны, удобной базы налогообложения - источника поступления денежных средств и аграрной продукции в распоряжение государства.
Часть пришедших на смену И.В. Сталину "реформаторов" уже не усматривала в личном крестьянском хозяйстве реальной угрозы социалистической системе хозяйствования. Вернее, ее на время заслонила несколько иная угроза, воспринимавшаяся гораздо ближе и масштабнее. Новое руководство с большой надеждой всматривалось в индивидуальное приусадебное хозяйство колхозников, расценивая его как один из источников благополучного разрешения все усугубляющегося кризиса колхозного производства и предотвращения идущей вслед за ним серьезной нехватки продовольствия в СССР. Многие идеологические соображения отошли на второй план, так как главной и "неотложной" задачей стало экстренное и "всемерное повышение урожайности всех сельскохозяйственных культур, рост поголовья скота при од
111
новременном повышении его продуктивности, увеличение валовой и товарной продукции земледелия и животноводства"77.
Уже в августе 1953 г., на V сессии Верховного Совета СССР, глава советского правительства Г.М. Маленков признавал, что "вследствие недостатков, имеющихся у нас в налоговой политике по отношению к личному подсобному хозяйству колхозников, за последние годы имеет место снижение доходов колхозников... Допущено сокращение поголовья скота и особенно коров в личной собственности колхозного двора, что противоречит политике нашей партии в области колхозного строительства"78. В связи с этим было предложено пересмотреть всю систему как натурального, так и денежного налогообложения, в плане изменения его принципов и снижения ставок для значительного облегчения существовавшего ранее налогового гнета.
Вопреки устоявшейся в советской историографии оценке о том, что реформы в сельском хозяйстве были связаны лишь с решениями сентябрьского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС, одобрившего доклад Первого секретаря ЦК партии Н.С. Хрущева "О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР", факты говорят об обратном. Текстуальное сравнение стенограмм выступлений Г.М. Маленкова и Н.С. Хрущева наводит на мысль о том, что второй лишь в более пространной форме вторил основным положениям, высказанным главой правительства еще в августе. Действительно, важнейший и принципиальный закон о сельскохозяйственном налоге с крестьянских хозяйств, который положил начало всем реформам в аграрной сфере, был принят 8 августа 1953 г., т.е. за месяц до сентябрьского Пленума по инициативе Председателя Совета Министров, за подписью Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Е. Ворошилова. Согласно новому закону, с 1 июля 1953 г. твердая ставка налога утверждалась с одной сотой гектара в пользовании колхозного двора, независимо от размера и общей суммы доходов хозяйств колхозников, получаемых ими от личного подсобного хозяйства. Таким образом, налог переставал носить удушающий всякое экономическое развитие характер. Деньги теперь выплачивались с размера земельной площади, без учета наличия в хозяйстве какого-либо скота или доходности полевых и садовых культур. Средняя ставка по РСФСР равнялась 8,5 руб. с каждой сотки. Во всех районах Коми АССР ее размер был определен в 6 руб. с одной сотой гектара земли в личном пользовании колхозника, исключая площадь, занятую постройками, оврагами, балками, лесом и дорогами79. Кроме того, с колхозников полностью списывалась вся задолженность по недоимкам сельскохозяйственного налога по состоянию на 1 января 1953 г.80
112
Только в 1953 г. от реализации данного закона государственный бюджет потерял 4,137 млрд руб.81 Зато выигрывали колхозники. Например, в колхозе им. Сталина Сыктывдинского района одно крестьянское хозяйство в 1952 г. уплатило сельхозналога в сумме 296 руб. 28 коп., а в 1953 г. - уже 43 руб., т.е. в 7 раз меньше, другое крестьянское хозяйство того же колхоза, выплачивавшее ранее 530 руб. 12 коп., стало платить только 105 руб., т.е. в 5 раз меньше82. В то же время новая система налогообложения начинала действовать с 1 июля, т.е. на первую половину 1953 г. сохранялись старые налоговые ставки. Общая сумма обложения сельскохозяйственным налогом в целом по республике сократилась в 1953 г. лишь на 54%, по сравнению с предыдущим годом. В 1954 г. снижение объема выплат было весьма впечатляющим -более чем в 3 раза83. В 1955 г. данная тенденция была продолжена - сумма сельскохозяйственного налога, уплаченного колхозниками Коми АССР, была в 4 раза ниже, чем в 1952 г.84
До налоговой реформы в более выгодном положении оказались хозяйства колхозников, не имевших домашних животных -основного объекта налогообложения. Непомерные суммы, предъявляемые к оплате, вынуждали крестьян отказываться от содержания скота, что сокращало его поголовье в частном секторе. С 1 июля 1953 г. ситуация в корне изменилась. При одинаковом размере земельных участков преимущество получали хозяйства с развитым животноводством. Более того, правительство, в целях стимулирования колхозников к обзаведению домашним скотом, предусматривало существенную налоговую льготу: с хозяйств, не имеющих коров, в 1953 г. налог уменьшался на 50%, в 1954 г. - на 30%, в 1955 г. он выплачивался полностью. С 1953 г. вновь были введены налоговые льготы различным категориям населения. Но с хозяйств колхозников, члены которого не вырабатывали обязательного минимума трудодней, налог взимался в 1,5 раза больше. Ответственность за неуплату налога значительно смягчалась и не носила уже статуса кары как за государственное преступление. Тем не менее для злостных неплательщиков уголовное преследование все же предусматривалось, но это, видимо, была инерция традиции85.
Сокращение сельскохозяйственного налога позволило колхозникам высвободившиеся денежные средства направлять на собственные нужды, что весьма положительно сказалось на их материальном положении.
Логическим продолжением политики реформ явилось решение и о значительном снижении ставок натурального налога с крестьянских хозяйств. В соответствии с решениями сентябрьского Пленума КПСС было издано постановление "О мерах по даль
113
нейшему развитию животноводства в стране и снижении норм обязательных поставок продуктов животноводства государству хозяйствами колхозников, рабочих и служащих". В соответствии с ним с хозяйств колхозников была списана вся задолженность прошлых лет по обязательным поставкам по состоянию на 1 января 1953 г. Кроме того, снижались ставки натурального налогообложения. Для хозяйств Коми АССР были установлены следующие годовые нормы поставок: мяса - 30 кг, молока - 100 л, шерсти - 200 г86. Наряду со снижением ставок был существенно повышен уровень государственных заготовительных цен на сдаваемую крестьянами продукцию: на скот - в 5,5 раза, молоко и масло - в 2, картофель - в 3 раза, овощи - на 25^0%. Закупочные цены также увеличились: на мясо - на 30%, молоко - в 1,5 раза. От повышения цен и списания задолженностей в 1953 г. индивидуальные сдатчики Коми АССР выиграли 3,6 млн руб.87 Льготы и ответственность за невыполнение были предусмотрены те же, что и для сельскохозяйственного налога. Данная мера позволила резко увеличить потребление колхозной семьей продуктов питания, получаемых из личных приусадебных хозяйств, а, кроме того, значительно повысить товарность подворья.
Безусловно, у колхозников первые шаги нового правительства получили огромный резонанс. Сообщения советской печати о том, что благодарности крестьян нет предела, видимо, соответствовали действительности. Газеты пестрели заголовками: "Все для блага советского человека", "Единодушное одобрение", "Создадим изобилие сельскохозяйственной продукции", "Наша родная власть", "Забота партии и правительства о тружениках сельского хозяйства" и т.д.88 Важно отметить, что впервые за всю историю колхозной деревни руководство СССР пошло на реальные шаги с тем, чтобы оказать экономическую помощь сельскому населению, несмотря на явный ущерб финансовым интересам государства. Только во второй половине 1953 г. стоимость аграрной реформы, проводимой в интересах колхозов и колхозников, обошлась союзному бюджету в 13 млрд руб.89 Правительство демонстрировало готовность идти на подобные жертвы и в дальнейшем.
Меры по материальному стимулированию позволили буквально вырвать из экономической пропасти личное хозяйство колхозников и дали положительные результаты. Численность скота в личном пользовании колхозников Коми АССР, неуклонно снижавшаяся на протяжении всего послевоенного дореформенного периода (1946-1952), с 1953 г. стала расти. В наиболее благополучном в данном отношении 1955 г., по сравнению с предыдущим, поголовье крупного рогатого скота увеличилось до
114
23,8 тыс. против 17,3 тыс., т.е. на 37,6% за три года, коров - до 17,5 тыс. против 15,4 тыс. (на 13,6%), свиней - до 12,1 тыс. против 1,2 тыс. (в 10 раз), овец - до 31,4 тыс. против 15,2 тыс. (в 2 раза), коз - до 11,3 тыс. против 6,9 тыс. (на 63,8%). В то же время следует отметить, что по числу коров уровень 1946 г. в 20,8 тыс. голов достигнут не был (Прил., табл. 12). Значительно выросло поголовье свиней, овец и коз, т.е. тех видов домашнего скота, которые были способны принести наиболее быструю отдачу. При этом совершенно очевидно, что реализуемая концепция аграрных реформ 1953 г. предоставляла прекрасные шансы личному приусадебному хозяйству колхозников на перспективное развитие.
Следует подчеркнуть, что, несмотря на все принятые меры, численность скота колхозников, кроме коз, за весь рассматриваемый период была далека от довоенных показателей, которые превосходили уровень 1955 г. по крупному рогатому скоту на 23% (в 1940 г. 30,9 тыс. голов), по коровам на 34,7% (26,8 тыс. голов), по свиньям на 18,2% (14,8 тыс. голов), по овцам в 2,6 раза (81,4 тыс. голов). Возможной причиной этому служило то, что режим наибольшего благоприятствования развитию крестьянского подворья просуществовал непродолжительное время. Контрреформа в отношении подсобных хозяйств совпадает с началом кампании по дискредитации главы Советского правительства Г.М. Маленкова, проводимой Н.С. Хрущевым с 1955 г.
В отечественной историографии часто отмечается непоследовательность аграрных реформ 1950-х годов. Действительно, явная противоречивость шагов правительства может указывать на отсутствие единой продуманной стратегии, давшее основание некоторым авторам употребить такое сильное выражение, как "концептуальный вакуум" реформ90. Представляется, что обоснованная оценка всех последствий отставки Г.М. Маленкова может иметь ключевое значение при объяснении данного феномена. Все дело в том, что аграрные преобразования были начаты в условиях своеобразного двоевластия. К сожалению, взгляды глав партии и правительства по принципиальным вопросам развития сельского хозяйства не совпадали.
Как уже указывалось выше, оценка советской исторической литературы, в очередной раз ставшей жертвой политической традиции Н.С. Хрущева, как инициатора реформ 1953 г., необоснована. Г.М. Маленков, входивший в высшую политическую элиту страны, ближайшее окружение И.В. Сталина, в период 1946-1953 гг. курировал вопросы сельского хозяйства91 и, несомненно, был весьма информированным человеком в этой
115
области. Именно его программный доклад, в качестве Председателя Совета Министров, "О неотложных задачах..." на V сессии Верховного Совета СССР в августе 1953 г. и послужил отправной точкой реформ в сельском хозяйстве, в отличие от сентябрьского Пленума ЦК КПСС, зафиксировав качественное изменение отношения высшего политического руководства страны к колхозной деревне. Закон от 11 августа 1953 г. о сельскохозяйственном налоге подвел правовую основу под радикальную либерализацию в отношении личных подсобных хозяйств колхозников.
Логика борьбы за политическое первенство, за инициативу во внутренней политике, по всей видимости, была не последним фактором, заставившим Н.С. Хрущева не только поддержать эту инициативу, но и пойти несколько дальше в разоблачении существующих недостатков и бичевании ошибок прошлого. Формально оценки Маленкова и Хрущева сложившегося нетерпимого положения в сфере аграрного производства совпадали, однако дальнейшие события показали, что их нельзя назвать единомышленниками в отношении характера предлагаемых мер по оздоровлению колхозной системы.
На январском (1955 г.) Пленуме ЦК КПСС Г.М. Маленков подвергся яростным нападкам со стороны Н.С. Хрущева, кроме всего прочего обвинявшего его и в том, что тот не проявил себя достаточно "зрелым и твердым большевистским руководителем" в стремлении к "дешевой популярности" среди народа, в "демагогических уступках крестьянству"92. Историческое выступление премьера на сессии Верховного Совета Хрущев уничижительно называл "парламентской декларацией" и "оппортунистической речью"93. Не сочтя нужным защищаться, Маленков уже через месяц, на февральской сессии Верховного Совета, был смещен с поста Председателя Совета Министров. На его место был назначен заместитель руководителя правительства и министр обороны Н.А. Булганин.
Уже в 1956 г. "рекомендованные" изменения в Примерный устав сельскохозяйственной артели поставили размеры приусадебного хозяйства колхозников в зависимость от того, ушла ли молодежь из данного двора в город или нет. В законе указывалось, что "следует не допускать увеличения приусадебного земельного фонда за счет общественных земель колхоза, а, наоборот, стремиться к его сокращению (курсив наш. - Авт.), поскольку использование земель в общественном хозяйстве при наличии в МТС большого количества техники и высокой механизации будет несравненно выгоднее, и колхозники, в конечном счете, получат дохода гораздо больше", а также отмечалось, что
116
"вряд ли есть необходимость сохранять ранее установленное количество скота, которое может иметь колхозный двор"94. Обновленный Устав вновь возводил препоны для реализации продукции на рынке, в очередной раз сокращал нормы содержания скота в личном подворье95, что означало по сути возврат к политике 1930-1940-х годов.
Это имело самые негативные последствия. К 1958 г. в Коми АССР численность скота в личном пользовании колхозников достигла необычайно низкой за весь изучаемый период величины. Так, крупного рогатого скота насчитывалось лишь 16,4 тыс. голов, в том числе 14,1 тыс. коров, что было меньше даже обвального 1952 г. Поголовье свиней сократилось до 8,3 тыс., овец - до 26,8 тыс., коз - до 2,5 тыс. голов. Такой уровень был ниже не только относительно благополучного 1940 г., но и нелегкого послевоенного 1946 г. Всего за один год, с 1956 по 1957 г. удельный вес колхозных дворов Коми АССР, не имевших какого-либо скота, вырос с 12,8 до 19,8% от их общего числа, не имевших коров - с 36,7 до 47,5%, без овец и коз - с 43,2 до 53,0% (Прил., табл. 24).
Несмотря на полную отмену с 1 января 1958 г. государственных поставок с личных подсобных хозяйств, жесткий курс наступления на индивидуальные подворья был продолжен и пагубно сказался на материальном положении колхозного крестьянства. Особенностью материального обеспечения колхозного крестьянства Коми АССР было то, что значительный удельный вес в их натуральных и денежных доходах составляла доля от использования богатых природных ресурсов Севера. Прежде всего, имеются в виду такие промыслы, как охота и рыболовство, собирание грибов и ягод. Все добытое можно было сдать государству или реализовать через систему потребкооперации.
Больше всего финансовых средств, среди такого рода занятий, могла принести заготовка пушнины. Ежегодно, наряду с профессиональными охотниками-промысловиками, в лес выходили и тысячи любителей, в массе своей - колхозники96. Каждый сельский житель, получив лицензию и оплатив государственную пошлину в 10 руб., в свободное от работы в колхозе время мог стать индивидуальным заготовителем меха. В 1956 г. в республике насчитывалось около 7 тыс. охотников-любителей97. Государство, в лице Коми республиканской конторы "Заготживсы-рья", относительно щедро расплачивалось за ценный, "валютный" мех деньгами - сразу и наличными. Это обстоятельство было особенно привлекательным для большинства колхозников, чьи доходы от общественного хозяйства не вызывали ничего, кроме чувства горечи.
117
Ресурсы северной республики позволяли в те годы вести широкий промысел таких ценных пушных зверей, как горностай, песец, куница, лиса, норка, выдра. Добывались животные и с менее дорогим мехом: волк, рысь, медведь, росомаха, заяц, белка. Сдача меха государству могла приносить неплохой доход. Так, например, колхозник артели "Красная звезда" Кожвинского района в 1952 г. сдал государству пушнины на 2783 руб., что было значительной суммой, особенно если сравнивать ее с уровнем оплаты труда в сельском хозяйстве. Колхозники Н.В. Беляев и И.С. Филиппов артелей им. Ленина и им. Чапаева того же района только за январь 1953 г. добыли, соответственно, первый - 72 горностая, 5 лисиц, одного полярного волка; второй - 68 горностаев и 8 лисиц98. Колхозник В.Н. Беляев артели им. Ленина с. Петрунь Ин-тинского района в 1954 г. сдал государству 24 шкурки песца и много другого меха, за что выручил 7 тыс. руб.99 Конечно, и здесь были проблемы. Соответствующие боеприпасы были большим дефицитом. Охотникам приходилось заменять мелкую дробь на крупную, войлочные пыжи на мох или бумагу, что губительно сказывалось на качестве добываемых шкурок, а, следовательно, и на доходах колхозников.
Колхозам республики, особенно оленеводческим, ежегодно наносился значительный ущерб от потравы скота хищниками. Государство, материально стимулировало отлов и отстрел волков, росомах и медведей. Кроме стоимости шкуры, охотник получал денежную премию за сам факт уничтожения хищного животного. Размер премий был довольно высоким. Так, в Коми АССР за убитого волка государство выплачивало 500, медведя - 112, росомаху - 75 руб.100, причем охота на них разрешалась в течение всего года. Были случаи, когда волки появлялись даже в городской черте столицы Республики Коми - Сыктывкаре101.
Состав питания колхозников, судя по неполноценной структуре и низкому размеру выдачи на трудодни и недостаточно развитому личному подворью, в изучаемый период был скудный. В рационе ощущался острый дефицит растительных и животных белков, жиров и витаминов. Для его улучшения, вне рамок промысловой охоты, сельские жители, имевшие такую возможность, широко добывали в лесу ценную в пищевом отношении боровую и водоплавающую дичь: глухарей, тетеревов, куропаток, рябчиков, диких гусей и уток. Кроме того, для нужд питания, в целях обеспечения своих семей мясными продуктами, велась охота и на крупных животных, таких, как лось, олень.
Важную роль в доходах колхозной семьи, в условиях Коми АССР, играло рыболовство. В реках республики (Печора, Циль
118
ма, Ижма, Уса, Вычегда) промыслом было охвачено 27 пород рыб (в том числе девять лососевых)102, таких, как семга, нельма, хариус, сиг, омуль, пелядь, чир, ряпушка (зельдь), северодвинская стерлядь, щука, налим, язь, окунь, лещ, карась, плотва, ерш и др.103 Река Печора богаче лососевыми рыбами, а Вычегда - карповыми. Отлов рыбы происходил и колхозными бригадами, и индивидуально. Улов можно было сдать за деньги. При этом необходимо добавить, что особо ценные виды рыб были запрещены для отлова "любителями". Кроме того, индивидуальным рыбакам нельзя было легально пользоваться особенно эффективными видами рыболовных снастей104.
Полезным продуктом питания, с высоким содержанием растительного белка, являются грибы. В сезон сбора (конец лета -начало осени) колхозники выходили на их заготовку целыми семьями. Грибы можно было продать и заготовить для собственных нужд. Грибы солили, высушивали и в таком виде они были пригодны для употребления в течение всего года.
Недостаток в жизненно важных витаминах, отсутствие в рационе различных фруктов, жители деревни компенсировали сбором лесных и болотных ягод. Клюква, морошка, брусника, черника, шиповник, малина, смородина заготавливались в большом количестве, потому что для консервации многих из них вовсе не требовался дорогой сахар, достаточно было просто залить ягоды водой, высушить или заморозить.
К сожалению, авторы не располагают точными сведениями о реальных размерах потребления указанных даров природы колхозными семьями и динамике его изменения в рассматриваемые годы по той причине, что в Коми АССР бюджетные обследования крестьянских хозяйств не проводились, однако можно вполне обоснованно предположить, что в условиях низкой натуральной и денежной оплаты труда в сельском хозяйстве, жестких ограничениях на развитие личного подворья, доля их в структуре питания занимала не последнее, а, вероятнее всего, существенное место. Недаром в республиканской печати высказывалась озабоченность, что массовый уход женщин на сбор грибов дезорганизует уборку хлебов в колхозах республики105. По данным О.В. Арте-мовой, в военные и первые послевоенные годы семьи колхозников европейского Севера тратили на рыболовство и лесные промыслы в 2 раза больше времени, чем на приусадебное растениеводство106.
Следовательно, заготовка пушнины, дичи, грибов, ягод могла в достаточной мере обеспечить колхозников не только некоторыми денежными средствами, но и необходимыми продуктами питания, материалом для пошива теплой зимней одежды.
119
Можно сделать вывод, что даже суровая северная природа помогала сельскому населению выживать, прокормить семью. Но такой возможностью не могли пользоваться все колхозники. Часть из них проживала в местности, не изобиловавшей дичью и рыбой, мужское население, как правило, искало стабильный доход уходя на заработки в промышленность, женщины были заняты работой в индивидуальном хозяйстве, воспитанием детей, а кроме всего прочего - могла сказываться и нехватка времени, поскольку годовой минимум трудодней никто не отменял. Подобные деструктивные факторы и обусловили то обстоятельство, что колхозники ни коим образом не могли решить свои материальные проблемы исключительно за счет традиционных природных промыслов.
Итак, можно сделать вывод, что материальное положение колхозного крестьянства, ухудшившееся во время Великой Отечественной войны, не только продолжало оставаться на очень низком уровне, но и имело стойкую тенденцию к усугублению. До 1953 г. его жизненный уровень неуклонно снижался. Доходы от "общественного хозяйства" были символическими, не способными удовлетворить не только социально-культурные потребности крестьянства, но даже элементарные, биологические - в питании и одежде. Все денежные выдачи на трудодни уходили на выплату налогов, сборов и государственных займов.
Питание колхозников было не качественным. Если сельским жителям и удавалось употреблять в пищу достаточное количество продуктов с тем, чтобы покрыть энергетический порог голода в 1200-1500 килокалорий в день, то дефицит белков, жиров и витаминов, безусловно, ощущался. Кроме того, еда была достаточно однообразной. В данной ситуации человеческий организм не может быть здоровым. Если бы не личные подсобные хозяйства, настоящей катастрофы вряд ли бы удалось избежать. Продолжительный период таких условий жизни самым негативным образом сказывается на физическом состоянии каждого последующего поколения, что нельзя расценить иначе, как жестокую эксплуатацию. Конечно, она не носила какого-либо целенаправленного характера. Трудно подозревать высшее политическое руководство Союза ССР в "коварном заговоре" против крестьянства. Власть была вовсе не заинтересована в его убыли, а тем более исчезновении. В то же время нельзя не признать, что сельское население было принесено в жертву военному, экономическому и политическому могуществу Советского Союза, приобретшего в ходе Второй мировой войны статус супердержавы.
120